1914–2014. Европа выходит из истории?

Кризис финансового капитализма (2008–2009 гг.) разразился в США, однако из-за взаимозависимости банков и эффектов секьюритизации немедленно отозвался в Европе, где государствам пришлось прийти на помощь банкам, а затем и обрушившимся рынкам – и все это за счет налогоплательщиков. Этот кризис привел к тому, что Европа в экономическом плане сильно отстала не только от развивающихся стран, но и от США. Президент Обама без колебаний запустил печатный станок, не боясь ни ослабить доллар, ни подстегнуть инфляцию. Не уставая расписываться в верности идеалам свободной торговли, он на деле ввел множество протекционистских мер. И реальность подтвердила его правоту: американские индексы пошли вверх, налоговые поступления увеличились, убытки (за исключением отрицательного сальдо торгового баланса) сократились. Главное, что безработица упала до 7 % трудоспособного населения. Ничего подобного не случилось в Европе, где ни одна из стран, за исключением Германии, до сего дня не вышла на уровень производства, который был до 2009 г. Отставание от всего мира становится вопиющим. Во Франции промышленное производство не превышает 85 % от уровня 2008 г.! Налоговые поступления сокращаются. Средний по Европе уровень безработицы превышает 12 % трудоспособного населения.

Европейская политика `a la Лаваль

Кризис единой валюты заставил канцлера Германии в 2010 г. навязать двадцати четырем европейским партнерам бюджетный пакт (Договор о стабильности, координации и управлении в экономическом и валютном союзе), который не встретил с их стороны никакого сопротивления, если не считать деланых попыток Франции продемонстрировать свою самостоятельность. Посчитав, что у него недостаточно рычагов для воздействия на финансовые рынки, президент Франсуа Олланд, конечно, напомнил европейским партнерам о задачах роста, упомянутых в приложении к договору, однако практическое значение этого текста невелико. Тема роста звучит как тонкий голос флейты на военном параде, где гремит большой барабан и раскатисто раздаются призывы сокращать расходы. Бюджетный договор обрекает все страны Европы, за исключением, возможно, Германии, на долговременную стагнацию. Безработица летит вверх. Транснациональные корпорации понимают, что по сравнению с прибылями, которые сулят другие континенты, в Европе им искать нечего, и они будут инвестировать и наращивать вес в других концах света. Сворачивание экономической активности ведет к сокращению налоговых поступлений, а это лишь увеличивает дефицит, который планировали сократить с помощью дополнительного налогообложения. Меры, навязанные бюджетным договором, даже если они будут вводиться в действие постепенно, приводят к результатам, которые максимально далеки от бюджетного равновесия и сокращения долгов, которым они должны были способствовать.

Единая валюта, призванная увенчать здание постнациональной Европы, как его спроектировал Жан Монне, оказалась тупиковым решением. Сегодня Европа столкнулась с экономическим и социальным кризисом такого масштаба, какого не знала с 1930-х гг. Раньше в учебниках по экономике осмеивали дефляционистские меры (сокращение на 10 % зарплат чиновников и т. д.), которые Пьер Лаваль, тогда возглавлявший правительство, ввел в 1935 г., тем самым подготовив победу Народного фронта на выборах, состоявшихся год спустя. Однако сегодня под знаменем бюджетного пакта меры `a la Лаваль введены во всей Европе. Как говорил Пьер Мендес-Франс, «если нет политики без рисков, точно есть политика без шансов». МВФ сам это понял, требуя отсрочки мер по сокращению бюджетного дефицита.

Сегодня под угрозой оказалась бюджетная платежеспособность не только Греции, но и других стран. Как пишет Патрик Артюс[142], Италия, Испания и Португалия не смогут избежать резкого роста государственного долга. Структурные реформы, которые от них требует Брюссель, лишь подстегнут безработицу; упрощение увольнений, открытие «закрытых» профессий для конкуренции, налоги на потребительские товары, чтобы снизить налоги на труд, лишь ослабят экономическую активность, по крайней мере, в первое время. Вряд ли стоит ожидать, что такая политика обойдется без масштабных потрясений.

Кризис единой валюты, венчающей общий дом, ставит под угрозу самые основы европеистского проекта.

Как мы дошли до жизни такой?