1914 год. Начало

«На это я ответил, – вспоминал А. А. Брусилов, – что разбрасывать свои силы перед самым началом боевых действий я не считаю возможным, а что когда я перейду в наступление и войду на австрийскую территорию, то эта колонна, боясь быть отрезанной, сама побежит назад, без всякого понукания; разбрасываться же для второстепенных целей нахожу вредным»¹⁷⁵. Н. И. Иванов был в ярости, раздражаясь самим фактом отказа выполнить его распоряжение¹⁷⁶. А. А. Брусилов был прав, и правота его слов вскоре подтвердилась. Горожане собрали все, что было возможно, включая ценности из церквей, костелов и синагог. Надо отдать должное австрийцам – последние предметы были сразу же возвращены, но собранная сумма в 10 363 рубля изъята, а город так и не подвергнулся экзекуции. 6 (19) августа австрийская колонна ушла, вернув собранную было с города контрибуцию и расплатившись за продовольствие¹⁷⁷. Объяснение этому простое: австрийцы не хотели создавать прецедент, которым вскоре могли воспользоваться в отношении австрийских городов русские¹⁷⁸.

Причина раздражения главнокомандующего фронтом также ясна: он сам находился под таким же постоянным давлением, как и А. А. Брусилов. 4 (17) августа в Ровно приехал великий князь Николай Николаевич, это был 18-й день мобилизации. В штабе Юго-Западного фронта Верховный главнокомандующий заявил о готовности к немедленному наступлению, несмотря на то что в довоенный период считалось, что это может произойти лишь на 28-й день¹⁷⁹. Постоянно подгонял командование Юго-Западного фронта и Н. Н. Янушкевич – так, во всяком случае, ему советовал действовать В. А. Сухомлинов¹⁸⁰. Штаб фронта согласился ускорить наступление и начать его 5 (18) августа (19-й день мобилизации) силами 8-й армии и 6 (19) августа (20-й день мобилизации) силами 3-й армии¹⁸¹. «Надо было видеть восторженное волнение во время завтрака французских военных агентов, не чувствовавших под собою ног от сообщенного им известия, – вспоминал присутствовавший при этом офицер. – Тогда они были благодарны!.. Сиял от принятого решения сам великий князь. Сияли и группировавшиеся около его высокой, господствовавшей надо всеми фигуры офицеры во французских и английских формах»¹⁸².

Перед войной немцы ожидали, что основной русский удар будет нанесен по немецким территориям к востоку от Вислы. В связи с необходимостью защитить Познань и Силезию подходы к ним активно укреплялись, однако Берлин понимал, что пассивная оборона не может дать гарантий успеха, и не планировал ограничиться ею. Укрепления должны были только выиграть время для решения большой стратегической задачи на западе и последующей переброски оттуда сил на восток¹⁸³. Особые надежды возлагались на помощь австро-венгерского союзника.

5 августа 1914 г. Мольтке-младший писал Конраду фон Гетцендорфу: «Новости из России благоприятны. На нашем фронте на востоке они в беспорядке отступили за Нарев; кажется, они эвакуируют всю русскую Польшу… Соберите все силы против России. Даже Италия не сможет быть до такой степени грязной собакой, чтобы напасть на ваш тыл. Спустите болгар на сербов и дайте им порвать друг друга на части. Должна быть только одна цель – Россия. Сбросьте носителей кнута в болота Припяти и утопите их там»¹⁸⁴. Австрийский генерал нуждался не в подобного рода призывах, а в поддержке со стороны рейхсвера и в собственных резервах, застрявших в Сербии. Не получив ни того, ни другого, он все же решился действовать. К 20 августа австрийцы на фронте в 310 км развернули 31 пехотную и 10 кавалерийских дивизий – более 700 тыс. человек. К 18 августа четыре русские армии на фронте в 400 км сосредоточили 35,5 пехотной и 12,5 кавалерийской дивизий – свыше 600 тыс. человек¹⁸⁵.

Военные действия на русско-германском фронте к этому времени уже начались. Согласно немецкой доктрине 8-я армия должна была перехватить инициативу у русских и оказать помощь австрийскому союзнику, связав максимально возможное количество наших войск на своем фронте¹⁸⁶. 14 августа Гельмут фон Мольтке дал категорическую инструкцию штабу 8-й армии: «Когда русские придут – никакой обороны, а только наступление, наступление, наступление»¹⁸⁷. Такой взгляд был общим для всех германских военных игр, в ходе которых отрабатывались варианты обороны Восточной Пруссии. Они убедительно демонстрировали превосходство наступления против одной из русских армий над обороной против обеих, которая полностью оставляла инициативу в руках противника¹⁸⁸. В этот же день М. фон Притвиц принял решение прикрыться от А. В. Самсонова заслоном силой в 3,5 пехотной дивизии, выделив девять пехотных и одну кавалерийскую дивизии для разгрома 6,5 пехотной и 5,5 кавалерийской дивизий П. К. Ренненкампфа. Немцы уступали двум русским армиям в численности пехоты (14,5 дивизий против 19), кавалерии (одна дивизия против 8,5) и легких орудий (638 против 1002), примерно равным было количество легких гаубиц (108 против 112), но в тяжелой артиллерии противник имел прочный перевес (188 орудий против 24)¹⁸⁹.