1914 год. Начало

Тем временем, с 27 по 29 августа, в самые решающие дни сражения под Танненбергом, штаб 1-й армии не имел практически никакой информации о 2-й армии⁴³⁷. 27 августа П. К. Ренненкампф, выполняя распоряжение Ставки, проводил перегруппировку для обложения Кёнигсберга. 2-й и 4-й армейские корпуса, располагавшиеся на левом фланге его армии, находились в 90 км от района битвы и могли прибыть туда через 2–3 дня. Однако ничего сделано не было. Командование Северо-Западного фронта по-прежнему не владело информацией о реальном положении дел⁴³⁸. Я. Г Жилинский торопил командование 1-й армии. Он думал уже о том, что будет делать по окончании операции. «Приказываю немедленно приступить к обложению крепости Кёнигсберг, – телеграфировал он П. К. Ренненкампфу 15 (28) августа, – причем это обложение не должно иметь характера ни осады, ни обложения, т. е. желательно занять лишь такое положение, при котором возможно было бы воспрепятствовать выходу противника из города. Обложение имеет своей главной целью недопущение противнику активными действиями из Кёнигсберга прервать наше сообщение от Вержболово к нижней Висле»⁴³⁹.

Приказ об оказании помощи 2-й армии был отдан начальником штаба 1-й армии вслед за получением этого распоряжения: 2-й и 4-й армейские корпуса, конница хана Нахичеванского должны были начать движение на фронт Прейсиш-Эйлау – Бартенштейн – Бишофштейн, конница В. И. Гурко – на фронт Зеебург – Бишофштейн⁴⁴⁰. П. К. Ренненкампф сначала получил распоряжение об организации конного рейда по тылам германских сил, задействованных против А. В. Самсонова. Решение об отправке пехоты он принял сам, решив «ослушаться повеления Верховного главнокомандующего», о чем и сообщил в 11 часов 30 минут 26 (29) августа Я. Г Жилинскому. Корпуса должны были выступить в тот же день⁴⁴¹. Прояви командующий 1-й армией такую же инициативу на сутки раньше, положение А. В. Самсонова изменилось бы кардинальным образом, но в решающий момент 2-я армия была предоставлена собственной судьбе.

Немцы завершали окружение 13-го и 15-го корпусов, прикрываясь от стоящего в бездействии 6-го корпуса всего одним полком, а против 1-го корпуса – ландверной бригадой⁴⁴². Обходные колонны немцев 28 августа остановились из-за спора между командирами 17-го армейского и 1-го резервного корпусов, но даже и этот подарок судьбы не мог быть использован из-за бездействия командира 6-го корпуса, который после боя 26 августа окончательно утратил желание рисковать и уж тем более проявлять какую-либо инициативу. На 29 августа А. А. Благовещенский назначил корпусу дневку, предоставив, таким образом, немцам возможность не опасаться за тылы бравших в окружение центр 2-й армии частей. В таком же бездействии находился и 1-й русский корпус. Все это происходило 28 августа, когда 15-й и часть 13-го русские корпуса вели тяжелейшие бои с противником, в которых ряд германских частей был разбит и принужден к отходу. Люди в русских полках не получали еды в течение 5–6 дней, лошади не имели почти никакого фуража. Отступление стало очевидной необходимостью⁴⁴³.

Приблизительно в пять часов дня 28 августа Н. Н. Мартос доложил командующему армией, что его корпус исчерпал свои силы⁴⁴⁴. 15-й армейский не мог больше продолжать наступление, высокий уровень потерь и обнаженные фланги делали его положение чрезвычайно опасным. Не мог он и совершить маневр на соединение с 13-м корпусом, как ему предлагал генерал П. И. Постовский. Войска генерала Н. Н. Мартоса находились в бою и не могли быть быстро выведены из него⁴⁴⁵. В результате было принято решение о немедленном отводе войск на линию границы. По плану отход должен был осуществляться поэтапно, и начинали его 13-й и 15-й корпуса, прикрываясь 2-й пехотной дивизией⁴⁴⁶. Ни А. В. Самсонов, ни Н. Н. Мартос, ни П. И. Постовский еще не знали о том, что находятся в полуокружении⁴⁴⁷. В то же время имевший в своем распоряжении неиспользованный резерв в четыре полка Н. А. Клюев даже не попытался использовать их. Командир корпуса тратил время на совещания с подчиненными, а эти части фактически получили дневку. Отличающийся личной храбростью генерал Н. А. Клюев был явно не способен на самостоятельные решения⁴⁴⁸.