1914 год. Начало

Военный режим в непосредственном тылу воюющей на чужой территории армии никогда не отличался мягкостью. Свою роль сыграли невиданные до этого масштаб военных действий и их ожесточенность. Война есть война, и избежать полностью инцидентов во время военных действий не удается ни одной армии. Отношение к ним русских военных властей было однозначным: за мародерство следовало жестокое наказание, вплоть до расстрела³⁷. Тем не менее были целые соединения, появление которых создавало массу проблем. Прекрасная кавалерийская часть – Туземная (или так называемая Дикая) дивизия, состоявшая из добровольцев, набранных на Кавказе, части территории Закавказья и Средней Азии, перейдя границы Российской империи, сразу же отметилась рядом грабежей и изнасилований³⁸. Ее рядовые бойцы – всадники были добровольцами, которые получали за службу довольно приличную плату – 30 рублей в месяц, а за каждый Георгиевский крест полагалась прибавка в три рубля³⁹. Среди добровольцев были амнистированные императором при вступлении на службу абреки и кровники: например, в Ингушском полку состояла целая сотня таких всадников⁴⁰.

Следует отметить, что в боях эта дивизия проявила себя с самой лучшей стороны, за всю войну в ней не было ни одного случая дезертирства, ее бойцы не сдавались добровольно в плен⁴¹. «Наездники они были почти все очень хорошие, – вспоминал офицер дивизии. – Боевую дисциплину инстинктивно усваивали, что же касается дисциплины внутренней, домашнего распорядка, вне боя, то этого они не понимали и только года через 2–3 с трудом одолели, и то не полностью. Ближайшие начальники должны были зорко следить, дабы предотвратить вовремя могущие быть недоразумения, в особенности в области взаимоотношений с местными жителями, которых по ту сторону границы горцы считали врагами России, а следовательно, и своими»⁴².

Офицерам и унтер-офицерам с трудом удалось остановить такое «наказание врага». «На ночевках и при всяком удобном случае, – вспоминал офицер Ингушского полка, – всадники норовили незаметно отделиться от полка с намерением утащить у жителей все, что плохо лежало. С этим командование боролось всеми мерами, вплоть до расстрела виновных, но за два первых года войны было очень трудно выветрить из ингушей их чисто азиатский взгляд на войну, как на поход за добычей»⁴³. В результате часто случалось так, что при появлении всадников этой дивизии в селах и местечках Галиции население старалось спрятаться. Причины были просты. «Всякого жителя неприятельской страны, – свидетельствует ротмистр А. Л. Марков, с большой симпатией относившийся к своим весьма непростым подчиненным, – они считали врагом со всеми вытекающими отсюда обстоятельствами, а его имущество – своей законной добычей. В плен австрийцев они не брали вовсе и рубили головы всем сдавшимся»⁴⁴.

Такие случаи явно шли вразрез с политикой русских военных властей на оккупированной австрийской территории. В остальных частях к пленным, разумеется, относились по-другому, а раненых русинов по их просьбе исповедовали священники⁴⁵. Во всяком случае, после того как фронт откатился на запад, местное население быстро убедилось в том, что ему не стоит бояться русской армии. Тыловые части даже начали помогать местным крестьянским хозяйствам, лишившимся работников⁴⁶. Американский гражданин, военный корреспондент «Таймс» Стенли Вошборн, посетивший занятые русскими войсками районы Галиции (Львов, Галич), отметил образцовый оккупационный порядок, установленный там, отсутствие жалоб со стороны местного населения на насилие или покушение на частную собственность русскими солдатами и офицерами. Негативно по отношению к русским были настроены только евреи⁴⁷.

В ряде городов Восточной Галиции они приняли активное участие в погромах и расправах над русофилами, активно помогая венгерским и немецким частям, а также польским и украинским националистам⁴⁸. Естественно, что часть еврейской общины предпочла уйти вслед за австрийскими войсками, а другая часть с приходом русских войск воздержалась от активного проявления своих эмоций⁴⁹. «Поляки держат себя вполне нейтрально по отношению к русским, не более того, – сообщал корреспондент «Биржевых ведомостей». – Евреи безразличны. Словаки и русины не скрывают своего восторга от побед великой России и для русских готовы на все»⁵⁰. Демонстративная безразличность на войне часто скрывает совсем другие чувства, которые обычно небезопасно демонстрировать перед военной администрацией, коль скоро она их вызывает.