1915 год. Апогей

16 апреля 1915 г., после разговора с британским военным атташе в Софии подполковником Г Нэпиром, Ян Гамильтон занес в дневник следующую фразу: «Балканская проблема настолько запутанна, что решать ее нужно просто. Простой способ заключается в том, чтобы поставить все деньги на лучшую карту, зная, что вы все равно не будете иметь фулл»¹²³. Эти слова были сказаны за девять дней до высадки союзников в Дарданеллах. Следует отметить, что сам Г. Нэпир до своего приезда в Софию в начале сентября 1914 г. был приверженцем идеи привлечения Болгарии в стан сторонников Антанты, однако довольно быстро убедился, что сделать это не удастся из-за нежелания Греции, Сербии и Румынии идти на уступки болгарам¹²⁴.

Проблемы не ограничивались сложными отношениями между соседями и бывшими союзниками. К сожалению, при игре с Фердинандом фулл вообще не был гарантирован никому, а тем более сражающейся Сербии. В этом вопросе царь мог рассчитывать на поддержку и понимание своих подданных. Военный министр генерал-лейтенант И. Фичев открыто заявлял, что его солдаты ни при каких обстоятельствах не окажут сербам поддержки и могут встретиться с ними, только скрестив штыки на поле боя¹²⁵. Спокойствие на сербо-болгарской границе целиком и полностью зависело от количества силы. «Что касается нападения на сербскую территорию болгарских комитаджиев, – заявил в интервью 14 (27) апреля 1915 г. советник русской миссии в Нише В. Н. Штрандман, – то, к прискорбию, они спорадически продолжаются в разных местах. Достаточно какому-нибудь небольшому отряду сербской железнодорожной охраны зазеваться, чтобы четники сейчас же попытались использовать это обстоятельство»¹²⁶.

Разумеется, столь масштабная активизация подрывной деятельности не могла не привести к еще одному весьма выгодному для Берлина, Вены и Константинополя последствию – она сделала окончательно невозможным успешное завершение переговоров с Белградом об уступках Болгарии в Македонии¹²⁷. Конечно, этот результат полностью устраивал Фердинанда и

В. Радославова. В мае 1915 г. для них все изменилось к лучшему. Больше привычных для себя страхов Фердинанд не испытывал. Англичане и французы несли потери на Галлиполийском полуострове, русские отступали в Галиции и Польше – бояться было некого. Следовательно, можно было продолжать старую игру, терпеливо выжидая повышения ставок сторон на Болгарию, и долго ждать не пришлось.

16 (29) мая 1915 г. посланники Антанты в Софии обратились к болгарскому правительству с совместным предложением: в случае выступления на стороне союзников Болгарии были обещаны компенсации в восточной Фракии по линии Минос – Мидия. Кроме того, Англия, Франция и Россия предлагали финансовую поддержку и совместное давление на Грецию с целью передачи болгарам порта Кавалла на Эгейском море. При благоприятном исходе русские военные надеялись на резкое упрощение задачи по высадке десанта на Босфоре, однако Фердинанд не торопился с ответом и дал его только 2 (15) июня. Он был уклончив по форме, а что касается содержания – это был отказ¹²⁸.

13 (26) июня 1915 г. русский посланник в Софии доносил о сложившейся обстановке С. Д. Сазонову: «В самый трудный для себя момент немцы не унывали и убеждали болгарское правительство, что отберут у нас Перемышль и Львов. Теперь они говорят о полном закреплении за ними Галиции, после чего, мол, последует очередь Варшавы, изолирование нашей армии и конец войны. Эти речи австро-германских дипломатов, подкрепляемые статьями немецких газет, производят впечатление, с которым я усиленно борюсь»¹²⁹. После высадки союзников на Галлиполи главную стратегическую роль для центральных держав играла железная дорога, связывавшая Константинополь с Центральной Европой.

Значимость ее была очевидна не только для военных. Американский посол в Турции писал: «Долины Моравы и Марицы, в которых была проложена эта железная дорога, представляли для Турции что-то вроде сухопутных Дарданелл. В ее руках они представляли доступ к союзникам, в случае перехода долин к противникам Оттоманской империи она развалилась бы вдребезги. Только присоединение Болгарии к Тевтонскому делу могло предоставить туркам и германцам это преимущество»¹³⁰. Болгарский вопрос стал неразделимым с вопросом о Проливах. Но железная дорога проходила не только через Болгарию, и поэтому борьба велась не за одни симпатии Софии. Обе стороны не забывали про Бухарест. Значение Румынии как транзитной страны и одного из крупнейших европейских поставщиков нефти и пшеницы, естественно, было весьма велико.