1916 год. Сверхнапряжение

Уход Сазонова означал неизменность курса в польском вопросе. Но как раз это и не устраивало Алексеева – он хотел изменений. Своей позиции по польскому вопросу Алексеев не изменил. Если критика непрофессионализма Штюрмера в области внешней политики имела под собой основания, то далеко не она была причиной его конфликта с представительной властью. Уход Сазонова имел весьма важные последствия, так как он вызывал у начальника штаба Ставки уважение и доверие. Сазонов был незаменим, для того чтобы избегать неприятных ситуаций в отношениях с политическими представителями союзников. Алексеев, как, впрочем, и Николай II, недолюбливал дипломатов, и летом 1916 г. даже запретил сообщать военным представителям союзников информацию военного характера, если они не давали обещания не сообщать их своим послам. Особую неприязнь вызывал у генерала французский посол¹.

Неудивительно, что центральной частью конфиденциального письма Д. Ллойд-Джорджа премьер-министру лорду Асквиту от 26 сентября 1916 г. было предложение организовать встречу начальника Имперского генерального штаба В. Робертсона с Алексеевым: «Что касается сэра Вилльяма Робертсона, то его положение у нас известно военным властям в России, а в настоящий момент они – единственные, кто имеет весв России. Бюрократы – это жалкие креатуры (курсив мой. – А. О.). Робертсон мог бы обсудить с генералом Алексеевым военные планы на будущий год. Важно, чтобы оба эти человека встретились… Восточные генералы, вероятно, концентрируют свое внимание исключительно на Востоке, и я не уверен в том, что западные генералы не склонны впасть в подобную же ошибку, чрезмерно ограничив свой кругозор теми странами, в которых оперируют их войска. Будет хорошо для обоих – то есть для генерала Робертсона и генерала Алексеева, если они обменяются мнениями, и решение, принятое этими двумя крупными полководцами, в результате такого обмена мнениями, по всей вероятности, может быть действительно решающим»².

В оценках, данных Ллойд-Джорджем русскому правительству, слышатся удивительно знакомые интонации. В апреле 1916 г. была организована поездка делегации членов Государственной думы и Государственного совета по странам – союзницам России. Делегацию возглавил товарищ председателя Думы А. Д. Протопопов³. В центре внимания делегации, по словам П. Н. Милюкова, были вопросы, относящиеся «…к мобилизации общественного мнения и народной воли в союзных странах, поскольку она выражается в настроениях законодательных учреждений, во взглядах печати и различных общественных групп на все те вопросы, которые более всего интересуют союзников по отношению к нам и больше всего интересуют нас по отношению к союзникам»⁴. В какой-то степени это было правдой. «Составленная из членов, принадлежащих к различным партиям, включавшая тогдашних лидеров оппозиции и критиков правительства, – вспоминал сотрудник русского посольства в Лондоне, – как то Милюкова, Шингарева, – депутация имела целью подтвердить правительствам и общественному мнению главных союзных держав полную солидарность всех партий в деле доведения войны до конца»⁵.

25 апреля (8 мая) делегация прибыла в Великобританию. По программе, она должна была пробыть в королевстве две недели – были запланированы встречи с руководством страны, представителями общественности, посещение заводов и т. п.⁶ Члены делегации скандалили и ссорились и друг с другом, и с русским посольством, но все же не выносили сор из избы. В Англии, Шотландии и Уэльсе их встречали с помпой⁷. 9 мая членов представителей Государственного совета и Думы принял король Георг, который выступил перед ними с приветственной речью. С ответным словом выступил Протопопов. Вслед за этим последовали речи лорда Асквита и Вл. И. Гурко⁸. На следующий день их принял спикер палаты общин – в ответ на его приветственную речь последовали выступления Протопопова и Гурко, которые были встречены аплодисментами⁹. Они выступали, по словам рупора российских либералов, «от имени России и русского парламентаризма»¹⁰. Пребывание делегации в Великобритании, разумеется, не исчерпывалось протокольными мероприятиями.

В Англии Милюков встретился в Эдуардом Греем и, между прочим, затронул болгарский вопрос. Лидер кадетов высказал уверенность в том, что при первых неудачах Фердинанда Кобургского болгарский народ отвернется от своего царя, и предложил этим воспользоваться, чтобы вернуть Болгарию, по его словам, в «наш лагерь»¹¹. Непонятно, что имелось в виду, так как в лагере Антанты Болгария никогда не находилась. Еще более непонятно, какие же неудачи постигли правительство Кобурга в июне 1916 г. Впрочем, даже в развернувшейся в сервильной кобургской прессе кампании по отрицанию славянской сущности болгарского народа Милюков сумел углядеть элементы процесса эмансипации сознания болгар¹².