1917. Гибель великой империи. Трагедия страны и народа

К 18:30 Зимний дворец был полностью окружен. Революционные отряды заняли исходные позиции. С целью избежать кровопролития Военно-революционный комитет предъявил Временному правительству ультиматум: капитулировать в течение двадцати минут. Не получив ответа в установленный срок, ВРК приказал начать подготовку к штурму.

Дорогов Алексей Антонович (1895–1960) – матрос, председатель судового комитета минного заградителя «Амур», активный участник событий октября 1917 года. Автор воспоминаний о взятии Зимнего дворца. После 1917 года служил в РККА. Был начальником особого отдела ВЧК Пинего-Печерского фронта.

Дорогов Алексей Антонович, матрос:

«Временному правительству попытались передать ультиматум по телефону, но на вызов Зимний не ответил. Чтобы не упустить время, решили послать ультиматум с самокатчиками. Через некоторое время самокатчики вернулись с сообщением, что штаб округа сдался, а в Зимний ультиматум передать не могли – там его не приняли».

Подвойский Николай Ильич, большевик:

«В 6 часов был послан первый ультиматум Временному правительству о сдаче. Пушки крейсера “Аврора” и Петропавловской крепости были наведены на Зимний и должны были подсказывать осажденным их ответ на ультиматум. На ответ было дано 20 минут. Но Зимний всячески затягивал с ответом. В ультиматуме предупреждалось, что будет открыт огонь “Авроры”, если Зимний не сложит оружия».

Керенский Александр Федорович, политический деятель:

«Нужно признать, что в то время как большевики слева действовали с напряженной энергией, а большевики справа всячески содействовали их скорейшему триумфу, в политических кругах, искренне преданных революции и связанных в своей судьбе с судьбой Вр[еменного] правительства, господствовала какая-то непонятная уверенность что “все образуется”, что нет никаких оснований особенно тревожиться и прибегать к героическим мерам спасения…»

Положение Временного правительства было безнадежным: отсиживаясь в Зимнем дворце, его члены ждали прибытия войск с фронта, но при этом сами ничего не делали для защиты своей последней цитадели – Зимнего дворца.

Бьюкенен Джордж Уильям, посол Великобритании в России:

«Хотя в течение дня происходила небольшая стрельба, но большевики практически не встретили никакого сопротивления, так как правительство не позаботилось о том, чтобы организовать какие-либо силы ради своей собственной защиты».

Немногочисленные защитники Зимнего к вечеру начали уходить: голодные, ничего не понимающие, упавшие духом. Даже генерал Я.Г. Багратуни отказался выполнять свои обязанности командующего и покинул дворец.

Фактически охранять Зимний дворец остались лишь две-три роты юнкеров и одна рота женского батальона.

Керенский Александр Федорович, политический деятель:

«Между тем в городе восстание разрасталось с невероятной быстротой. Вооруженные отряды большевиков все тесней и тесней окружали здание Зимнего дворца и штаба военного округа. Солдаты лейб-гвардии Павловского полка устроили у своих казарм в конце Миллионной улицы у Mapсова поля настоящую западню, арестуя всех “подозрительных”, шедших по направлению от дворца <…> Дворец охранялся лишь юнкерами и небольшим отрядом блиндированных [бронированных – В.Р.] автомобилей».

Примерно в 21:00 был произведен сигнальный выстрел из Петропавловской крепости, а в 21:40 – холостой выстрел носового орудия крейсера «Аврора». Это дало сигнал к началу штурма Зимнего дворца.

Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:

«Зимний дворец был к этому моменту окружен, но еще не взят. Время от времени из окон его стреляли по осаждавшим, которые сужали свое кольцо медленно и осторожно. Из Петропавловской крепости было дано по дворцу два-три орудийных выстрела. Отдаленный гул их доносился до стен Смольного. Мартов с беспомощным негодованием говорил с трибуны съезда о гражданской войне и, в частности, об осаде Зимнего, где в числе министров находились – о, ужас! – члены партии меньшевиков. Против него выступили два матроса, которые явились для сообщений с места борьбы. Они напомнили обличителям о наступлении 18 июня, обо всей предательской политике старой власти, о восстановлении смертной казни для солдат, об арестах, разгромах революционных организаций и клялись победить или умереть. Они же принесли весть о первых жертвах с нашей стороны на Дворцовой площади. Все поднялись, точно по невидимому сигналу, и с единодушием, которое создается только высоким нравственным напряжением, пропели похоронный марш. Кто пережил эту минуту, тот не забудет ее».

Подвойский Николай Ильич, большевик: