1917 год в контексте исторической памяти молодежи среднего города России в социологическом измерении (на примере г. Таганрога. 2015-2016 гг.)

В последние годы в Германии все более заметным становятся "новое прочтение" и "компромиссный подход" к теории Ф. Фишера, которые дают возможность переложить часть вины за развязывание войны на "другие империалистические страны", включая Россию.

Таким образом, интерес к проблемам происхождения Великой войны в мировой исторической науке по-прежнему не ослабевает. С повестки дня не снят тезис о том, что война явилась результатом объективных экономических и политических противоречий, выразившихся в стремлении к переделу рынков сбыта, источников сырья и сфер влияния. Он чаще поддерживается историками и политологами левой политической ориентации и старой школы, а также продолжает доминировать в учебниках истории многих стран. При этом новое поколение исследователей склонно перемещать причины с экономических факторов на пороки тогдашней системы международных отношений (блоки, многополярность мира, нарушение баланса сил после Франко-прусской войны и т.п.) и идеологические факторы (национализм, милитаризм, снобизм и пр.). Однако в связи со 100-летием Великой войны исследователи все больше склоняются к мысли, что война не была неизбежной и носила инцидентный характер. Для сторонников этой версии причиной, а не поводом конфликта, является Сараевское убийство.

В новой версии Германии в лучшем случае отводится роль не агрессора, а провокатора, балансировавшего на грани конфликта, но не желавшего доводить дело до войны и не стремившегося к мировому господству. Такой подход ведет к перераспределению ответственности между всеми игроками и расширению круга совиновников. Обращает на себя внимание то, что Россия в силу приписываемых ей экспансионистских устремлений и "мобилизационного психоза" в новой иерархии ответственности, которая формируется с подачи западной историографии, занимает ведущие позиции, т.е. ее степень вины не отличается от вины Германии или даже превосходит ее.

Эта парадигма коллективной жертвы сегодня особенно удобна для тех политиков, которые стремятся доказать, что в Первой мировой войне с учетом ее потерь и итогов не было победителей, а европейская интеграция – это ответ на катастрофы ХХ в.

Большевики, как известно, называли Первую мировую войну "империалистической", "антинародной", которую "царизм" вел в интересах капиталистов Антанты. Лидеры большевизма считали, что желать поражения "царизму" – долг и обязанность каждого революционера. "Революционный класс в реакционной войне, – писал Ленин, – не может не желать поражения своему правительству. Это – аксиома"73.

Как отмечалось, объективный анализ источников приводит к неопровержимому выводу, что Первая мировая война была для самодержавной России войной Отечественной. С августа 1914 по февраль 1917 гг. Россия вела очередную оборонительную войну против агрессии Германии, Австро-Венгрии и Османской империи. Для нее это была война за свой суверенитет и независимость.

Главной внешнеполитической задачей императора Николая II было сохранение для России мира и одновременно сохранение ею статуса великой державы. В этом плане политика Николая II была продолжением политики Александра III.

Что касается Германии, то ее промышленные товары, утвердившись на всех рынках мира, все более настойчиво вытесняли традиционные английские. В результате Германия уверенно обогнала Англию в экспорте высокотехнологичной продукции, например, машин и оборудования. В экономическом отношении Германия поднялась выше других континентальных держав.

В этих условиях для Германии первоочередной задачей становилось завоевание внешних рынков. Планы зарубежной экспансии разрабатывались в Берлине уже с конца ХIХ в.

Известный политик Б. фон Бюлов (в 1900–1909 гг. – канцлер Германии), выступая в рейхстаге в 1887 г., заявил: «Времена, когда немец уступал одному соседу сушу, другому – море, оставляя себе лишь небо… – эти времена миновали… Мы требуем и для себя места под солнцем»74.

В связи с этим собенно опасным был рост военного могущества Германии, император которой Вильгельм II стремился к переделу мирового устройства в пользу Второго рейха. Этим честолюбивым планам могла помешать только Россия, которую канцлер пытался задобрить обещаниями Черноморских проливов и территориями Османской империи. Встревоженная ростом российской экономической мощи, Германия стремилась упредить ее в завоевании различных сегментов внешнего рынка. Для этого ей было необходимо установить свой контроль над Черноморскими проливами, а также на Балканах – жизненно важных для России регионах. Через Черноморские проливы проходило около 37 % всего российского экспорта, в том числе 80 % зерна75.

Однако одновременно Бисмарк в 1882 г. стал одним из основателей так называемого Тройственного союза, в который вошли Германия, Австро-Венгрия и Италия, направленного в первую очередь против России.