1917, или Дни отчаяния

– Да-да, любезнейший. И гренки.

– Через двадцать минут, – кивает лакей и выходит прочь.

25 октября 1917 года. Зимний дворец. Кабинет Керенского

Лакей в ливрее накрывает стол на завтрак.

Он в белых перчатках, скатерть белоснежная, посуда с царскими орлами – тончайший саксонский фарфор. Масленка со льдом, тонко нарезанный белый хлеб, ломтики ветчины.

От дверей кабинета на всю эту роскошь одним глазом косит молодой юнкер, стоящий на часах. Он голоден и украдкой сглатывает наполняющую рот слюну.

Керенский завтракает, просматривая бумаги.

25 октября 1917 года. Спальня Терещенко

Михаил прощается с женой. За их спинами так же изысканно накрытый для завтрака стол.

– Я постараюсь зайти днем, – говорит Терещенко, целуя Маргарит. – Если будет время, пообедаем вместе. Если нет, распорядись, чтобы тебе накрыли здесь. И будь готова – если мы разорвем окружение, я обязательно организую твой отъезд.

– Хорошо, Мишель…

– Позвони матери, узнай, как Мими…

– Обязательно позвоню.

– Не скучай…

25 октября 1917 года. Штаб округа

В штабе Керенский, Коновалов, Терещенко, Кишкин, Багратуни, Полковников.

Вокруг неразбериха, но людей стало ощутимо меньше.

– Вы отпустили людей отдохнуть? – спрашивает Керенский у Багратуни на ходу.

– Увы, Александр Федорович, оставшиеся не отдыхали… Остальные просто сбежали…

– Ну-ну… Договаривайте. С тонущего корабля?

Багратуни мрачнеет лицом.

– Ночью, Александр Федорович, четыре броневика ушли с Дворцовой. Пятый остался.

– Экипаж верен нам?

– Он без экипажа, – говорит Багратуни, багровея. – Оставлен по причине поломки.

– Не переживайте так, генерал, – вымученно улыбается Керенский. – Они полагают, что мы обречены, не способны переломить ситуацию. Они нас недооценивают. Когда все пройдет, мы будем судить дезертиров…

25 октября 1917 года. Штабная зала

– Какие вести из штаба Северного фронта? – спрашивает Керенский. – Есть вести о выдвижении войск?

– Никак нет, товарищ Керенский, – говорит Полковников. – Нет вестей с ночи. Никаких. А утром, вы же знаете, мы остались без связи…

– Курьеры?

– Не было курьеров, Александр Федорович!

– Вполне возможно, Александр Федорович, что большевики разагитировали и эти части, – добавляет Багратуни. – Проверить этого мы никак не можем… Если судить по вчерашним рапортам, то сейчас войска должны быть где-то в районе Луги…

– Вчера отряды, подчиненные Петросовету и ВРК, разбирали пути на подъезде к городу, – сообщает Кишкин. – Излюбленная тактика большевиков – они уже не раз действовали таким образом. Это тоже может быть причиной, Александр Федорович. Эшелоны просто не могут пробиться к Петрограду.

– Луга, – говорит Керенский задумчиво. – Луга и Гатчина. Скажите, товарищ Багратуни, сможем ли мы проехать в том направлении?

– Сложно сказать, Александр Федорович. Вот последняя сводка по расположению сил ВРК…

Он кладет на стол перед Керенским карту центра города.

– Сказать, что мы блокированы абсолютно, я не могу. Город живет обычной жизнью. На Невском толпы народа, работают все учреждения, даже проститутки вышли на свои обычные места. Трамвайное движение регулярное, магазины открыты. В десяти кварталах отсюда можно не понять, что в городе происходит переворот. Но если судить практически… Практически, товарищ Керенский, мы в окружении противника. Вся активность рабочих дружин и отрядов ВРК сосредоточена вокруг Зимнего дворца. Проезды со стороны улицы Миллионной и Адмиралтейства перекрыты. Публика, наверное, может проходить при желании, но автомобили и военных не пропускают. Все мосты находятся под контролем Петросовета. Мы отрезаны от военных частей, которые все еще могут быть верны нам, и можем рассчитывать только на гарнизон, находящийся сейчас в Зимнем. Большевики тоже не собрали тех сил, на которые рассчитывали. По моим соображениям, у них под ружьем сейчас не более десяти тысяч человек.

– Проблема не в том, сколько человек у Петросовета, – вступает в разговор Коновалов. – А в том, сколько штыков мы можем им противопоставить…

– Наша задача, – Керенский берет со стола карандаш и тот начинает привычную пляску в его руках, – продержаться до подхода частей с Северного фронта. Дальше с господами большевиками никто церемониться не будет. По-видимому, они успели забыть летние уроки, придется напомнить…

– Остается понять, когда подойдут части, – говорит Кишкин. – И подойдут ли вообще?

– Если мы отправим курьера в сопровождении небольшого отряда юнкеров? – спрашивает Керенский Багратуни. – У него есть шанс пробиться в Гатчину?

Багратуни качает головой.

– Я бы не стал ручаться. Его могут арестовать на первой же баррикаде. Да и что нам это даст? Положим, пути разобраны и части формируются для дальнейшего продвижения пешком. Тогда это вопрос техники и компетентности их командования.

– И времени, – вставляет в разговор Коновалов.