1917. Неостановленная революция. Сто лет в ста фрагментах. Разговоры с Глебом Павловским

Буржуазное развитие в том виде, как оно шло в России, включая монополии, банки и так далее, – питалось отсталостью. Развитие не могло доразвиться до целостности, до нормы. Концентрация производства в некоторых отраслях, легкость создания монополий и движение финансового капитала стимулировались узостью внутреннего рынка и крайне специфичной политикой государства. Об этом у меня есть статья «Империализм в России» в Большой советской энциклопедии, и в Исторической энциклопедии я кратко излагаю эту проблему.

Опыт «третьего мира» показал, что западный прецедент имеет границы, как и пограничный русский вариант, во времени и в пространстве. В последних высказываниях Ленин часто применял понятие «пограничности» России по отношению к Западу и к Азии. Это старая русская, чаадаевская идея, вернувшаяся поздним и на другой основе возникшим ходом ленинской мысли.

Часть 6. Последняя русская революция

50. 1917: революция, знавшая, кто она

– О русской революции говорят – вот она, ваша Евразия, вот ее темные мужицкие массы. У нас не понимают, что значит революция. Это вообще не производная марксизма – думаешь, либералы в революциях лучше марксистов? Ничуть. Понятие «врага народа» в 1917 году пустили в ход либералы. Людьми в революции вообще распоряжаются как прототрупами!

Великие европейские революции начинались, не подозревая, что они именно революции. Но в России 1917 года люди с февраля уже знали – все, что они делают, называется «революция». В этом был их плюс, и был страшный минус перехода от бессилия к дьявольской самоуверенности. Пойми, люди впервые с самого начала узнали, что они – здесь и сейчас! – вершат революцию. Держась логики этого знания, им следовало бы знать, что революцию очень трудно закончить. Но они же этого не хотели! Зная, они шли против своего знания – такая сила у феномена революции.

С этой точки зрения надо сказать, что русская революция была последней – после нее больших европейских революций быть уже не могло. Октябрьская революция 1917 года была последняя революция.

51. Неокончательный Ленин. Кромвель, а не Робеспьер

– Покровский в лекциях для курсов секретарей укомов сказал, еще тогда меня это удивило: «Ленин не Робеспьер – это Кромвель». Внешне они ничуть не похожи, конечно. Кромвель сам воевал, вел в бой своих «железно боких». Но понимаешь, Ленин имел силу нечто в себе менять, бросая в действие силы, заранее им не предусмотренные. Он бы страшно удивился в 1905-м, узнав, как будет действовать в 1917-м. Будущему себе Ленин подивился бы больше Льва Давыдовича!

– Тот авантюрнее или проще Ленина?

– Тот был рожден исторической бурей и умел с нею быть на «ты». Но если вычеркнуть любого из них, революция была бы другой. И 1917-го, и 1919-го, а уж 1921-го… Раздавленный Кронштадт – их общее деяние, Ленина с Троцким. Но в каждом событии Ленин неокончателен.

Казалось, более окончательного Ленина, чем в 1917 году, вообразить нельзя. Но к тому времени он дважды побывал по-разному «окончательным». Впервые к исходу первой революции, к 1908–1910 годам, каким он представлен в своей книге «Аграрная программа социал-демократии». Затем был перелом, пере создание себя. И вновь законченный Ленин 1917 года, в трилогии статей – «Грозящая катастрофа», «Государство и революция», «Удержат ли большевики государственную власть». Но тут Гражданская война – и опять Ленин теряет себя, идет от себя прочь. Там возникает предпоследний, нэповский Ленин.

Поэтому есть основания говорить о трех Лениных. О том, как они соотносятся между собой и какой из них более вошел в историю.

52. Радикализм и промедления 1917 года. Взять власть не значит ее удержать

– Его новая формула решения выйдет на свет Божий только в апреле 1917 года. А именно, что радикальная демократическая революция в России станет интегральной частью всеобщей социалистической революции в Европе – то есть мировой революции. Но она способна на это лишь в меру радикальности новой демократии в России. А демократический радикализм несостоятелен, если не ввести в него элементы социализма. Так революция, оставаясь демократической, связывает для него эти вещи – Россию, социализм и Мир.