1917. Неостановленная революция. Сто лет в ста фрагментах. Разговоры с Глебом Павловским

Требовалось решить и другую задачу: сопротивляющуюся сельскую массу ослабить переселением, удалив «лишнее» население за пределы европейской части России. Столыпин имел в виду политическую выгоду, но речь шла и о попытке снизить аграрное перенаселение европейской России. Лишние руки, которые тогдашний город не мог принять. Выдворить эти излишки, перенаправив в Зауралье, в Сибирь с ее, казалось, обильными неосвоенными землями. Тут его задача совпадала с имперской задачей создания из мужика военного колонизатора. Опоры имперской администрации на недавно присоединенных территориях Казахстана и Средней Азии. Эту исключительно трудную задачу взялись решить в невозможные скорые сроки.

Сперва казалось, крестьянство пошло навстречу замыслам Столыпина – сотнями тысяч двинулось в Зауралье. Двигались не бедняки. Ведь чтобы подняться с места, переселиться и осесть на новых землях, нужно уже что-то иметь. Переселялись крестьяне среднего достатка. Но для такой масштабной континентальной операции требовались совершенно иные организационные, социальные и культурные условия. Империя их не имела.

В итоге столыпинская аграрная реформа столкнулась с двумя подрывающими ее факторами. С сопротивлением крестьянства, не желавшего выходить из общины, и с другим, для Столыпина непредвиденным – обратным переселением. Крестьянские семьи, ехавшие в теплушках – столыпинских вагонах, приехав в Зауралье, где ничего не готово было к приему, разорялись и возвращались домой. Пик возвращения пришелся на 1911 год! Судьба объединила гибель Столыпина с симптомом катастрофы начатого им дела. Скрытая асимметрия столыпинской модели вышла наружу – и радикализовала политику.

45. Столыпин против кулака. Границы полицейской утопии

– Ты не думаешь, что столыпинская статья против аккумуляции земли в руках одного человека фактически закон против кулачества? А ведь большевики твердили, что кулачество Столыпин хотел укрепить.

– Если не ошибаюсь, эта статья уже была в Указе 9 ноября и определенно имеется в законе 1910 года[64]. Что любопытно? На принятии мер против концентрации земель в руках немногих настаивали сами губернаторы столыпинской администрации, те, кто контролировал ход реформы на местах. Закон предусматривал для основных губерний запрет на переход укрепленных, то есть уже выделенных из общины земель, в размерах более шести наделов в одни руки. Мера, направленная против роста силы и влияния кулачества на селе.

– Как это согласуется с намерением Столыпина «делать ставку на кулака»?

– Выражение очень неточное, хотя и я его употреблял. Идея Столыпина состояла в превращении крестьян не в кулаков, а в собственников. При этом он ориентировался на идеал «крепкого» хозяйственного мужика. Который дорожит своим, извлекает из него максимум, а тем самым заинтересован в незыблемости порядка.

Но идея-утопия обратить Россию в страну мирных крестьян-собственников пришла в конфликт с реально шедшей в деревне капиталистической концентрацией земель. Административное разрушение общины подстегнуло развитие полубуржуазных отношений в деревне. Столыпинская реформа, будучи по замыслу аграрной реформой, имела вместе с тем политический характер. Отсюда неизбежные конфликты внутри ее политической модели. И тут в мышлении Столыпина появляется полицейская утопия развития. Административно разрушая общину, он думал административно же отрегулировать социальные перекосы этой ломки земле устройства. Отсюда странная попытка законодательно ограничить кулачество при одновременном расчете опереться на крепкого хозяина! Еще одна слабость модели.

46. Гершенкрон за Столыпина. Неполнота предвоенной модели модернизации

– Мог ли Столыпин выйти из кризиса модели, резко скорректировав свою политику?

– Да, но для этого нужна была бы другая Россия, надолго переставшая быть революционной. И даже этого мало!

Заселение Зауралья потребовало таких перемен в инфраструктуре экономики России, которые можно создать только мощным стимулом развития в целом. Гершенкрон[65] считает, что толчок был – Россия накануне войны переживала самый бурный промышленный подъем за всю ее историю. Тогда надо проанализировать этот подъем, и не только исходя из показателей роста продукции. Был ли он связан с созданием массы рабочих мест, достаточной, чтобы принять людей из деревни? Предвоенный промышленный подъем был восстановительным. Его интенсивность связана с тем, что годы с Русско-японской войны и вплоть до 1910–1911-го были полосой кризиса и депрессии. Этот подъем стал циклическим подъемом, сдвинутым во времени.

Подъем был связан с модернизацией и ростом монополий – вещи, которые я исследовал специально. Но монополистическое перерождение промышленности содействовало не столько новому строительству, сколько финансовому освоению уже имевшихся производств. Считать это «индустриализацией» в тех масштабах, какие способны снять фактор аграрного перенаселения России, нельзя.