1918 год: расстрелянное лето

Я почти не знал обеих сестер, но так уж судьба сложилась, переплетя линии наших жизней. Неожиданно возникшее внутри меня чувство несправедливости по отношению к обеим сестрам лишь подтвердило мое решение: выполнить задание, которое не смогла осуществить Екатерина Долматова. Больше мне здесь делать было нечего.

Вернувшись на квартиру к Воскобойникову, я первым делом внимательно изучил полученные от Типографии документы.

«Так. Что тут у нас? Сергей Николаевич Степанков. Фото. Печать. Удостоверение сотрудника ЧК. Стоп. Петроградская ЧК? А это что? Бланки командировочных удостоверений. Десять штук. С печатями и подписями. Только даты вставляй. Умно. Молодец, Петя. Тут у нас что? Чиновник Министерства путей сообщения Тавридов Николай Сергеевич. Удостоверение выдано еще при царе-батюшке. Все правильно».

Спустя час я постучался в дверь квартиры под номером двенадцать. Мне открыл дверь худощавый мужчина с невыразительным лицом, лет тридцати пяти.

– Вам кого? – голос его был нейтрален, как и его выражение на лице.

– Тут проживает Андрей Мефодьевич Старгородский?

– Так он год как съехал. А вы кто ему?

– Племянник по матери.

– Заходите, племянник, – усмехнулся хозяин квартиры. – Проходите в гостиную. Я сейчас.

Спустя пару минут передо мной поставили кувшин с холодным квасом и кружку.

– Сегодня жарко. Пейте. Узнал почти сразу. Мне вас хорошо описали. Зовите меня Сергеем, так как мы с вами почти ровесники. Как вы предпочитаете называться?

– Вадим.

– Как устроились?

– Квартира и документы у меня есть.

– По полученному нами сообщению, вы уже как три недели в Москве. Впрочем, в том же сообщении предполагалось, что уедете обратно в Ростов, но вы остались. То, что вы пришли сюда, предполагает, что вам что-то нужно.

– Все правильно. Судя по всему, вы получили сведения от…

– Извините, но не надо называть никаких имен. Вы, я так думаю, имели в виду барона.

– Его. Мне нужны сведения по Московской ЧК. Все, какие только можно найти. Фамилии. Привычки. Адреса. Чертежи здания. Расположение кабинетов. Короче, все.

– Акция возмездия?

– Хм. Слишком заковыристо звучит, но суть верна.

– Честно говоря, весьма удивлен… Хм. Давайте, Вадим, мы сделаем так. Сейчас я вам ничего не могу сказать, но если подойдете к четырем часам, то мы сможем продолжить наш разговор.

– Скажу сразу: не хочу, чтобы обо мне знало много людей.

– Понял и доведу до сведения.

Следующие три часа я провел рядом со зданием МЧК. Изучал как само здание, так и рядом находящиеся улицы. Были закрыты решетками только окна первого этажа, что меня не столько удивило, сколько порадовало, добавляя еще одну удобную для меня деталь к нарисованному мною варианту будущей операции. После того как большевики занялись расстрелами, врагов у них должно было солидно прибавиться, а тут такая беспечность. Подошел к входу МЧК, открыл дверь и зашел в здание. У входа был организован пост, состоящий из дежурного сотрудника и бойца, на плече у которого висела винтовка с примкнутым штыком.

– Здравствуйте, товарищи. Я приехал из Питера. Вот мое удостоверение и командировка.

Сотрудник внимательно изучил сначала удостоверение, затем командировочный бланк. Вернув документы, спросил:

– Вы по какому вопросу к нам, товарищ?

– Перевозка ценностей. Точнее сказать не могу, вернее, не имею права. Мне также нужна канцелярия, чтобы поставить отметку на командировочном бланке. И еще. Просто чисто по-человечески мне хотелось поговорить с товарищем Дзержинским.

До этого глаза чекиста были строгими, но услышав фамилию председателя ВЧК, потеплели:

– С Дзержинским… Это, друг, у тебя вряд ли получится. У него весь день расписан по минутам. Если только в коридоре можете встретить. А насчет ценностей поговорите с товарищем Трофимовым. Вот только не знаю, есть ли он на месте. Если нет, то обратитесь к его заместителю Машкину Степану Ивановичу. На втором этаже. Двадцать первая комната. Канцелярия по коридору прямо и направо. Комната номер четыре.

– Спасибо, товарищ, – поблагодарив, я неторопливо пошел по затертой ковровой дорожке в указанном направлении. Стены коридоров были увешаны лозунгами и плакатами. Из кабинетов выходили и входили люди. Косоворотки, рубашки апаш, брюки, сапоги, ботинки. Один раз конвойные провели мимо меня сгорбленного и сильно избитого человека, который медленно шел, подволакивая ноги.

– Товарищ, в сторону! – предостерег меня один из конвойных.

Пришлось посторониться, пропуская их. Спустя полчаса нахождения в здании мне был известен примерный план расположения ряда кабинетов сотрудников ЧК. Выйдя, я решил пообедать, а заодно проанализировать полученную информацию. К встрече на явочной квартире у меня уже определились общие черты рабочего варианта.

Помимо Сергея, открывшего мне дверь, на встрече присутствовало еще два заговорщика, которые поднялись со стульев, стоило мне зайти в гостиную. Первым делом я обратил внимание на темноволосого плотно сложенного мужчину, с густой, аккуратно подстриженной бородой, лет сорока, одетого как извозчик, причем от него несло натуральным лошадиным потом и навозом.