1918 год: расстрелянное лето

В больших и малых городах все больше росло недовольство политикой большевиков. Невиданными темпами росла спекуляция, обрушилась торговля, плохо работала связь и городской транспорт, не хватало топлива и сырья для заводов и фабрик. Люди все чаще стали высказывать свое недоверие к власти уже проверенными методами – демонстрациями и забастовками. До открытых столкновений дело пока не доходило, но по настроению людей чувствовалось, что осталось недолго ждать. Все это время контрразведка добровольцев обстоятельно и терпеливо внедряла своих агентов на все уровни советской власти, в том числе и в руководство Красной армии. При этом командование Добровольческой армии не только занималось формированием и укреплением своих частей, но и стало налаживать связи с другими воинскими формированиями Белого движения.

Тяжелая, кровавая борьба противостояния белых и красных сил только начиналась, но уже сейчас было видно, что она пойдет по другому пути, отличному от развития гражданской войны другой Земли.

Ростов. Ресторан «Метрополь». Радостная физиономия узнавшего нас метрдотеля.

– Господин полковник! Рад вас снова видеть! Господин поручик! Какая честь! Вы давно к нам не заглядывали! Здравствуйте, барышня. К сожалению, не имею чести вас знать, но искренне надеюсь, что вы станете нашей постоянной гостьей. Разрешите проводить вас к столу!

Не успели мы подойти к столу, как рядом с нами возникли сразу два официанта, и вскоре стол был уставлен закусками и бутылками. Мясное и рыбное ассорти, тарелки с солёными огурчиками и квашеной капустой, маринованные грибы. В центре стоял запотевший графинчик с водкой, коньяк и бутылка вина.

– Горячее через час, – по-хозяйски распорядился фон Клюге.

– Как изволите, господин полковник.

Только официант отошел от стола, как контрразведчик обратился к девушке:

– Екатерина Дмитриевна, я прекрасно понимаю, что вы пришли сюда отдохнуть, но нужно прямо сейчас поговорить с вашим спутником. Надеюсь, вы мне не откажете в этой маленькой просьбе?

– Не откажу, Михаил Генрихович, но за это вы мне будете должны танец.

– Обещаю. Для начала хочу сообщить, Вадим Андреевич, что вам присвоен чин капитана.

– Вроде я его не просил, – усмехнулся я. – Да и выглядит это как-то некрасиво. Я передаю добровольцам оружие и амуницию на восемьсот тысяч английских фунтов, а вы мне новый чин присваиваете.

– Вадим Андреевич, не играйте словами. Вы прекрасно понимаете, что это своеобразная благодарность командования Добровольческой армии за вашу помощь. Одно только ваше дело в Москве… – полковник бросил взгляд на Катю, которая сейчас смотрела в зал, и оборвал фразу. – А помните тот список, что вы мне когда-то дали?

– Помню, – и я вопросительно посмотрел на начальника контрразведки.

– Мы нашли большую часть людей из этого списка. Больше они нам беспокойства не доставят. Вот только есть одна странность. Один человек, полностью соответствующий вашим сведениям, сейчас воюет на нашей стороне. И очень даже хорошо воюет.

– Значит, я ошибся.

– Хотите услышать смешное?

– Говорите, – кивнул я головой.

– Выдели бы вы, как расстроился Ватрушев, стоило ему узнать о поступившей в армию крупной партии оружия и амуниции. Ведь буквально перед этим он прилюдно похвастался перед газетчиками, что именно его военно-торговая компания собрала и передала на нужды армии четыреста тысяч французских франков. Он даже до меня добрался. Как? Кто? Когда я не сказал, то обиделся. Совсем как мальчишка. Вы бы видели его лицо!

– Так что вы хотели мне сказать?

– Дело в том, что мы с вами сегодня встретились чисто случайно…

– Случайно? Не успели мы с Катей заселиться в гостиницу, как прибыл офицер по особым поручениям с предложением встретиться с полковником фон Клюге. И это вы называете случайностью?

– Я не это имел в виду. Дело в том, что я не собирался в Ростов, а приехал сюда, так как узнал о вашем приезде. У меня слишком мало времени и слишком много дел, поэтому уже завтра, прямо с утра, я отбываю в действующую армию. Вы же человек вольный. Десять дней назад еще в Лондоне были, сейчас – в Ростове, а через неделю – где-нибудь еще будете. У меня есть кое-какие соображения, которыми мне хотелось с вами обменяться, да и вопросов немало накопилось. К чему я вам это говорю: не хотели бы вы поехать со мной?

– Почему бы и нет? – я повернулся к девушке, которая только делала вид, что безразлична к разговору, а сама внимательно слушала.

– Катя, мне придется оставить тебя на неделю-другую.

– Так и знала, что этим ваш мужской разговор закончится. Только я не хочу сидеть без дела. Я опытная медсестра. Провела два с половиной года на германском фронте. Как вы думаете, господин полковник, меня можно как-то определить в полевой госпиталь?

– В госпиталь? Можно, наверно. Но зачем? – на лице полковника явственно проступило удивление.

– Потому что я, как и Вадим, не собираюсь сидеть сложа руки и чего-то ждать, а хочу помочь России в эту трудную минуту.