1918 год: расстрелянное лето

Под их разговор я незаметно для себя заснул. Разбудили меня звуки и чьи-то голоса, идущие из прихожей. Еще толком не проснувшись, только сделал движение рукой, по привычке потянувшись к пистолету под подушкой, как плечо рванула резкая боль, которая сразу дала мне понять, где я нахожусь. Стиснув зубы, я сел на кушетке, и в эту самую секунду в гостиную вошли Алексей и Николай, сопровождаемые врачом и медсестрой. Все четверо были веселы и возбуждены.

– Как чувствует себя наш раненый? – сразу поинтересовался у меня Алексей.

Не успел я что-то ответить, как раздался заботливый голос врача:

– Голубчик! Зачем вы встали? Вам лежать и лежать надо!

– Спасибо, доктор. Мне уже намного лучше.

– Лучше не лучше, а вашему плечу покой нужен. Неделю, не меньше.

– Хорошо, Иван Севастьянович, но я устал лежать и с вашего разрешения посижу.

– Голова не кружится? – на вопрос доктора я отрицательно покачал головой. – Ну, хорошо. Посидите.

– У нас сегодня большой день, Вадим, – торжественно произнес Алексей, подходя ко мне. – Нет, это даже праздник! День начала освобождения России-матушки от красной нечисти!

– Спасибо вам, Вадим! – поблагодарил меня в свою очередь явно возбужденный Николай. – Свершилась святая месть!

Мне даже стало немного неловко от их высокопарных слов.

– Может, мне кто-нибудь расскажет, как все прошло?

– Знаете, кто был третьим в машине? – вдруг вместо ответа на вопрос неожиданно спросил меня Алексей.

– Откуда я могу знать? – уже чуть раздраженно спросил я.

– В той машине ехал главный палач красных! Сам Дзержинский! Из Кремля ехал к себе на Лубянку!

– Так это вы его… Повезло!

– Это все благодаря вам, Вадим!

– Вы бы видели, что сейчас на Лубянке делается! – подхватил разговор Николай. – Солдаты кругом стоят. Не меньше роты. Только что они там сейчас охраняют, совершенно непонятно. Шесть или семь машин стоит. Какое-то начальство приехало. Все кругом бегают, суетятся. Когда я уже уходил, в грузовую машину трупы начали складывать.

– Как у нас с потерями? – резко спросил я Алексея, потому что видел, что у здешних боевиков от неожиданного успеха скоро начнется звездная болезнь.

– Есть. Погиб подпоручик Дмитрий Потапов, – тихо и печально сообщил Алексей. – Светлая ему память.

– Его смерть не была напрасна. Мы жестко отомстили комиссарам. За Долматовых, за Дашеньку, за Потапова, – победно и негромко сказал Николай. – За всех.

В гостиной на какое-то время воцарилось торжественное молчание. Прервал его врач:

– Господа, давайте выпьем за нашу святую Русь!

Только сейчас я обратил внимание, что на столе стоит графинчик, бутылка вина и закуска.

Потом был долгий разговор об обустройстве России, о ее будущем, после чего начались споры о том, как все лучше устроить. Даже сейчас у сидящих за одним столом и делающих по сути одно дело, не было единства, не было общих, прямых целей. Съев тарелку супа и выпив за процветание новой России стаканчик разведенного спирта, я снова прилег и незаметно для себя уснул.

Наутро я проснулся почти здоровым, ноющая боль в плече была не в счет, и очень голодным. В комнате пахло чем-то вкусным.

– Наш больной проснулся! – воскликнула Надежда Николаевна, выглянув из кухни. – Сейчас мы будем его кормить!

– Доброе утро, – поздоровался я. – А где Иван Севастьянович?

– Доброе утро. Врача нашего нет, уехал к больному. Как вы себя чувствуете?

– Готов встать, сесть за стол и съесть большую порцию чего-нибудь вкусного.

– Просто отлично! Вам помочь одеться?

– Справлюсь. Если что, позову.

– Завтрак будет через десять минут, – и женщина ушла в кухню.

Хотя рану разбередил, после чего она отчаянно заныла, но справился с одеждой сам, чем был весьма доволен. На завтрак был бульон из курицы и тушенная в сметане куриная печенка. Съев все с отменным аппетитом, положил вилку на пустую тарелку и поблагодарил женщину:

– Большое спасибо. Вы спасли меня от голодной смерти.

– Не за что, – проговорила Надежда Николаевна. – Теперь посидите в кресле. Может, хотите что-то почитать?

– Нет. Спасибо. Просто посижу.

– Тогда давайте просто поговорим, – обрадовалась медсестра, видно заядлая болтушка.

Только у нас с ней завязался разговор, как щелкнул замок входной двери и в комнату почти ворвался доктор, потрясая пачкой газет. Его просто трясло от возмущения.

– Вы не представляете, до чего дошли большевики! Они подлые, коварные… Я просто не могу найти для них слов! Они пишут, что будут расстреливать заложников! Понимаете, они будут убивать невинных людей!

– Успокойтесь, милейший Иван Севастьянович, этого следовало ожидать. У них нет вашего благодушия, потому что они жесткие рационалисты. Что, кроме этого, они еще пишут в газетах?

– Большевики напечатали перечень чекистов, которые, как они пишут, погибли за правое дело. Всего девятнадцать человек. Сегодня будет траурный митинг.

Доктор еще долго говорил, потом обедал, а я, сделав вид, что дремлю, для убедительности прикрыв глаза, думал, что мне еще нужно сделать.

«Задание выполнено, теперь можно заняться своими делами. Сначала навестить Воскобойникова, потом встретиться с Катей».