1918 год: расстрелянное лето

В этой маленькой полуподвальной квартирке жил человек, который за год потерял все, ради чего стоило жить. Четыре месяца тому назад его сына, аптекаря, во время какой-то облавы застрелил на улице рабочий патруль, а через месяц от сердечного приступа скончалась жена. Работу он потерял еще раньше, а три месяца тому назад его выкинули из прежней квартиры, освободив ее для члена какого-то Совета. Все это он рассказал сухим, надтреснутым голосом, при этом в его глазах плескалась неугасимая боль.

– Так и живу, молодой человек. Меняю вещи на водку и пью. Мне больше ничего не остается. При этом я вам благодарен, что вы меня выслушали. Ваши глаза стали печальны, значит, вы чуточку поняли мое горе.

Спустя какое-то время его развезло от выпитого спирта, и он сказал:

– Я немного посплю.

Когда он заснул, я пошел на встречу с Никитиным. Хорунжий не показывал, но было видно, что он недоволен тем, что я связался с контрразведкой. Мы с ним перебросились десятком фраз, после чего снова разошлись, договорившись встретиться в шесть часов вечера возле почтово-телеграфной конторы, на Воронежской улице. На прощанье я предупредил его, чтобы он держался с наибольшей осторожностью. Какое-то время я ходил по городу, изучая расположение улиц, нашел вокзал, после чего пошел назад. Судя по тому, что я успел заметить, количество патрулей в городе увеличилось. Вернувшись к Бронштейну, я думал застать его мертвецки пьяным или спящим, но тот сидел и ждал меня, одетый в белый чесучовый пиджак. На коленях лежала желтая соломенная шляпа. Даже перегаром от него несло не так сильно. Не успел я спросить Ефима Марковича, что случилось, как тот поднялся со стула и сказал:

– Вадим, мы прямо сейчас идем на станцию. Последние четыре месяца я ни с кем из бывших сослуживцев не поддерживал отношений, поэтому даже не знаю, кто там еще остался.

Мне было интересно познакомиться с его сослуживцами и узнать расписание поездов, вот только не в данное время, потому что сегодня чекисты будут искать группу белогвардейцев-диверсантов, уничтоживших их засаду. Пока я соображал, что ему соврать, как неожиданно мне помог сам хозяин полуподвала, который заметил, что я колеблюсь:

– Как я не подумал! Вы наверняка отдохнуть хотите? Да, Вадим?

– Хотелось бы, а то с полуночи на ногах.

– Знаете, я пойду один. Так даже лучше. Вот только понимаете… тут такое дело. Придется заплатить.

– Сколько?

– Даже не знаю. Спрошу – буду знать.

– Ефим Маркович, а почему вы решили мне помочь?

– Вы знаете, есть такие люди, которым хочется верить. Мне кажется, что вы, Вадим, один из таких, честный и порядочный человек. Ждите, я скоро вернусь.

Он ушел. Сняв очки, я прилег на топчане, в ожидании хозяина квартиры. Только теперь я мог расслабиться и даже позволил себе задремать, но стоило заскрипеть входной двери, как пальцы сразу сжали рукоять пистолета, лежащего под подушкой, но увидев в проеме двери фигуру старого еврея, выпустил оружие. Поднялся и надел очки. Бронштейн тем временем снял шляпу и пиджак, сел на стул, вытирая лицо платком.

«Вид у него довольный», – сразу определил я его настроение.

– Жарко на улице?

– Жарко. Немного поспали?

Я кивнул головой.

– Это хорошо. А я вам хорошие новости принес.

Я сделал внимательное лицо.

– Поговорил я тут по вашему делу со старшим кассиром железнодорожных касс. Иван просто язва, вредный на язык, но человек порядочный и добро помнит. Так вот что он мне сказал. Через два дня, считая сегодняшний, идет на Москву пассажирский поезд. Сейчас, Вадим, настало настолько дикое время, что поезда ходят не по расписанию, а по желанию новых властей. Это… просто уму непостижимо! Все гонят, без расписания, один за другим, эшелоны с зерном. А где они его берут?! Я так слышал, что они просто грабят крестьян. Представляете, ездят какие-то продовольственные отряды по деревням и отбирают у крестьян продукты. Хотя сам слышал на одном митинге, как большевик говорил, что они несут свободу и равноправие всем. Всем без исключения! И как это понять?!

Я промолчал, и Фима правильно меня понял, закрыв политическую тему.

– Извините меня, увлекся. Так вот, Иван сказал мне, что на этот раз поезд пойдет точно в назначенный день. Сразу объясню. Оказывается, в город неделю тому назад приехала какая-то инспекция из Москвы, а теперь она уезжает этим поездом. Вот подтверждение тому, что я говорил. Так вот. Им до этого бронировали шесть купе в вагоне первого класса, а сегодня отменили, так как по распоряжению кого-то там сверху инспекции выделили сразу целый вагон, который прицепят к составу. Вы поняли, что я хотел сказать?

– Если я понял вас правильно, то в поезде появились свободные места. Сколько это будет стоить, Ефим Маркович?

– Так прямо и не скажу, потому как желающих на эти места будет очень много, а над Ваней есть начальство. Да вы и сами должны понимать. Но! Он мне сказал, что проводником в вагоне первого класса едет Павлуша Кирпичников. Если не получится достать место, то всегда есть возможность договориться с ним, а он просто вас посадит в свое купе.

– Почему вы так уверены, что именно он согласится?