1918-й год на Востоке России

В это время положение советской власти было поистине трагическое. Весть о наших победах достигла Москвы. Нижний Новгород был эвакуирован. Вокруг Москвы, по известиям, дошедшим до нас, рылись траншеи, и в Совете народных комиссаров говорилось, что наступил момент отказаться от власти.

В самой Москве в это время находились только два китайских батальона и один «интернациональный»; все остальное было брошено на Волжский фронт. Население с нетерпением ждало нашего прихода, и, если бы в это время обещанная помощь нам была оказана, если бы у нас в это время было хоть два лишних полка, мы несомненно двинулись бы на Нижний Новгород и положение было бы совершенно иным. Но у нас не было лишних сил; мы и то дрались все время один против пяти, иногда один против десяти, и, взявши Казань, уже 8-го числа вечером были принуждены отправить полковника Каппеля вместе со всеми частями Народной армии в Симбирск, где опомнившиеся большевики начали сильно нажимать на город, и на долю Каппеля выпала нелегкая задача разбить их многочисленные банды под Симбирском, что он и выполнил с большим успехом. В этих его действиях им были уничтожены целиком два неприятельских полка и нанесено очень жестокое поражение Советской армии.

Под самой Казанью большевики, отошедшие к Романовскому мосту на Волге и получившие подкрепление, начали активно действовать против нас. Конечно, будь у нас в это время резерв, мы без труда справились бы с ними, а справившись с ними, мы могли бы двигаться дальше, ибо в этот момент, я повторяю, все большевистские силы были сосредоточены на Волге, главным образом у Казани, и окончательное поражение их у Казани означало бы для нас свободный путь внутрь страны. Но у нас этих сил не было, и поэтому, вместо наступления, пришлось перейти к обороне. Положение же обороны было чрезвычайно невыгодно для нас, ибо каждый день промедления с нашей стороны давал возможность большевикам оттягивать все те свои силы, которые у них находились на фронтах Украинском и Германском. Имея в своих руках огромное количество денег, они могли за большую плату подыскать наемников. Кроме того, по настоянию Троцкого советская власть решилась на героическую меру: был заключен формальный договор с Германией, благодаря которому большевики получили возможность снять с Германского и Украинского фронтов все свои войска и в количестве до 150 тысяч перебросить их на Волжский фронт.

Конечно, говоря о 150 тысячах, я говорю не только о моменте взятия Казани; переброска началась немного раньше, но с особой активностью она продолжалась после взятия Казани. Кроме того, в связи с действиями большевиков против союзников на Северном фронте Вильгельмом был издан декрет, в котором предписывалось военнопленным оказывать содействие советской власти, как находящейся в войне с союзными войсками. Кроме всего этого, большевики принялись за энергичную чистку своих штабов, где было много офицеров, расположенных к нам. Германский Генеральный штаб пришел к ним еще более активно, чем раньше, на помощь, и у нас были довольно достоверные сведения, что часть одной дивизии военнопленных, формируемых для отправки на Западный фронт, была отправлена германцами из Орши под Казань.

Как я уже говорил выше, каждый день промедления в наступлении служил на пользу большевикам и был вреден нам. У нас был людской материал, но не было вооружения и не было той возможности быстрой организации, которая была у большевиков, и их огромных материальных и технических средств, и выгодность их положения усиливалась еще тем, что в их руках был весь деловой аппарат государства. Как бы то ни было, мы были уверены в том, что союзная помощь не замедлит прийти, и поэтому продолжали выполнять общее задание, то есть держать в своих руках, при наших немногочисленных силах, огромный Волжский фронт — от Казани и до Хвалынска. Если бы мы знали наверное, что те части японцев и американцев, составляющие в общем не менее 50 тысяч человек, которые высадились во Владивостоке, и не подумают прийти к нам в ближайшее время на помощь, если бы мы знали, что наш фронт предоставлен самому себе и чехам, то весьма вероятно, что мы, вместо того чтобы пробивать дорогу во Владивосток и растягиваться на протяжении 7 тысяч верст в глубину и 500 верст в ширину на одном Волжском фронте, сконцентрировали бы все свои войска, двинулись на Москву еще в июле или начале августа месяца после занятия Казани и судьба России была бы иная, потому что вместе с падением Москвы рухнуло бы и влияние советской власти. Для этого марша у нас было достаточно сил, но у нас не было достаточно сил для него при условии защиты Волжского фронта и ожидания союзников, которые все не шли.