1918: Весна империи

– Да, занятно. Что Кемаль ответил на наши требования?

Глава имперского МИДа вновь был краток:

– По поступившим по неофициальным каналам сообщениям, генерал Кемаль выразил сожаление по поводу этого инцидента. Нам заявлено, что приказа стрелять по самолетам Единства никто не отдавал. В то же самое время обращено наше внимание на тот прискорбный факт, что самолеты Единства регулярно нарушают границы воздушного пространства суверенной Турции. И, дабы избежать возможных недоразумений, власти Турции призывают ИВВС Единства воздержаться от подобных нарушений в будущем.

Хм. Так, значит, заговорил. Тоже весьма любопытно. Я бы даже сказал – знаково. Швондерова работа! В смысле – британская.

Свербеев подвел итог:

– Ваше величество, мне представляется, что Кемаль нас провоцирует. Почувствовал себя слишком уверенно и просто выпрашивает удар с нашей стороны. Очевидно, полагая, что под его знамена встанут многие тысячи тех, кого возмутит наша бомбардировка. Исходя из этого, я бы рекомендовал пока от удара воздержаться, но в то же самое время резко ужесточить дипломатическую риторику, заявив о том, что между Османской империей и Империей Единства существует договор об открытом небе, а поскольку провинция Карамания является частью Османской империи, то мы вольны летать в небе над провинцией сколько нам заблагорассудится. И в случае повторения агрессивных действий против наших самолетов оставляем за собой право нанести бомбовый удар по любым целям, которые сочтем необходимыми.

– Разрешите, ваше императорское величество?

Киваю.

Поднялся приехавший сегодня начальник Объединенного Генштаба Единства генерал Гурко.

– Я считаю, если Кемаль напрашивается на удар, то наши самолеты тут же и обстреляют. Мы просто ставим под угрозу жизни наших пилотов. Мое мнение – нет смысла тянуть с бомбардировкой. Наоборот, мы должны четко продемонстрировать нашу решимость наносить сокрушительные удары в ответ на любое недружественное действие против нас.

Что ж, мнение Гурко было вполне прогнозируемым. Но я желал замазать в принятом решении всех.

– Какие имеются мнения на сей счет?

Министр обороны Империи Единства генерал Палицын присоединил свое мнение к мнению начальника ОГШ ИЕ.

– Ваше императорское величество, я за удар. Более того, я настаиваю на скорейшей переброске в Ромею нескольких дивизий бомбардировочной авиации, поскольку смею полагать, что с учетом возникшего в Османии хаоса Кемаль может начать наступление раньше, не дожидаясь того момента, когда мы перебросим в поддержку султана дополнительные силы из Ромеи.

Генерал Свечин встал:

– Государь, я выступаю за немедленное нанесение бомбового удара возмездия. Хотя, вероятнее всего, это действительно даст Кемалю новых рекрутов, но продемонстрировать малодушие и утереться после плевка в лицо мы не можем. И я согласен с мнением, что Кемаль может решиться на наступление раньше. Так что чем больше мы его войск выбомбим, тем меньше их дойдет до Анкары.

– Я вас понял, благодарю. Сергей Семёнович?

Министр имперской безопасности генерал Абрамович-Барановский поднялся и доложил:

– Ваше императорское величество, нами фиксируется повышенная активность всякого рода эмиссаров и подстрекателей, которые готовят почву для восстания мусульман в Ромее, но, по нашим сведениям, ситуация еще не настолько назрела, чтобы принять действительно массовый характер. Если бомбовый удар спровоцирует выступления у нас в тылу, то я за бомбовый удар. Нарыв надо вскрывать, и без малой крови тут не обойтись.

Киваю.

– Николай Павлович?

Министр внутренних дел Гарин оправил мундир и кивнул:

– Сбит наш самолет. Погиб пилот. Мы должны покарать виновных и заставить поостеречься остальных. Уважают лишь силу.

– А если это вызовет волнения среди мусульман Ромеи?

– Такой шанс действительно есть, государь. Но волнения могут возникнуть в любом случае. Особенно в том случае, если мы покажем нашу слабость и нерешительность. К тому же наши сводки мониторинга общественного мнения показывают, что среди подданных Единства в Ромее сильно негодование относительно обстрела посольства и гибели нашего пилота. Власть просто не поймут.

– Борис Алексеевич?

Граф Суворин, самым активным образом формировавший это самое общественное возмущение, не стал растекаться мыслью по древу и сказал лишь три слова:

– Я за удар.

– Николай Вячеславович?

Первый министр Ромеи господин Плеве был еще более кратким:

– Я – за.

Краткость – сестра таланта? Перевожу взгляд на сестру.

– Ольга Александровна?

Местоблюстительница Ромеи продемонстрировала весь свой талант, уложившись в одно единственное слово:

– За.

И тут, по всем канонам драматургии, которые именуются в просторечии законами подлости, в дверях возник мой командующий императорской главной квартирой генерал Артемьев и сообщил пренеприятнейшее известие:

– Государь, только что сообщили. В небе над римской Киликией наши истребители сбили британский дирижабль…

Глава VIII Черный лебедь