1918: Весна империи

Оглядев присутствующих дам, я кивнул тестю:

– Мне кажется, что тут и без нас разберутся.

Виктор усмехнулся.

– О, я думаю, что им есть о чем поговорить.

– Да, как и нам.

– Согласен.

Еще раз оценив обстановку, оборачиваюсь к одной из двух новеньких фрейлин Маши.

– Любовь Петровна, пригласите сюда баронессу Улезко-Строганову. Думаю, что ее величеству может потребоваться поддержка в сдерживании порывов любви и заботы со стороны бабушки.

Император Рима хохотнул, а шестнадцатилетняя Любовь Орлова сделала книксен и убежала исполнять высочайшее повеление. Оглядев оставшуюся на месте фрейлину баронессу Александру де Боде, я ей поощрительно кивнул и сделал приглашающий знак тестю, предлагая ему покинуть помещение.

Средиземное море. Севернее Порт-Саида. 9 мая 1918 года

– Ваше высокоблагородие, дозвольте доложить, минная постановка завершена, все мины выставлены согласно регламенту.

Капитан 1-го ранга Паруцкий кивнул капитан-лейтенанту.

– Сигнал об окончании минной постановки. Курс на базу.

И еще через несколько минут подводный минный заградитель «Краб» покинул место проведения операции точно так же незаметно, как и прибыл сюда накануне.

Империя Единства. Ромея. Константинополь. Дворец Единства. Малая каминная. 9 мая 1918 года

– Это божественное чувство! Держать на руках своих внуков – воистину божественно!

Улыбаюсь, глядя на восторженно-возбужденного тестя, и поднимаю бокал с коньяком.

– Здоровье твоих внуков!

Тот кивает и дополняет:

– И всех твоих детей!

Оценив слово «всех», я отсалютовал бокалом.

– Благодарю. Пусть все будут здоровы!

Мы опрокинули бокалы, и я налил нам снова.

Вивальди играл свою «Весну».

Не сам, разумеется, а посредством исполнителя и радиоприемника. Но разве это что-то меняет?

«В эфире “Радио Царьграда”. У микрофона Ольга Бакланова. Мы продолжаем нашу музыкальную передачу…»

– Что она говорит?

Я перевел. Тесть кивнул и вновь поднял свой бокал.

– Это твое радио – просто чудо!

Мы чокнулись и отпили коньяк. Прекрасный напиток разлился в желудке приятной горечью. Такими темпами мы подзакидаемся весьма быстро. И если за свое состояние я был спокоен, то вот Виктор, насколько я знал, был не столь устойчив. Ну, тем интереснее будет сегодняшний разговор.

Тесть меж тем продолжил:

– Нет, я ничуть не шучу. Твое радио – исключительно восхитительная идея. Нужно и мне в Риме такое организовать.

Усмехаюсь.

– Тогда начинайте строить башню.

– Башню?

– Да, для размещения передатчика сигнала. Если в Москве уже наполовину построена башня господина Шухова и мы уже готовы устанавливать передатчики на высоте в двести метров, то в Константинополе пока нам приходится использовать временную мачту, установленную на самой высокой точке. Но, увы, окрестные горы глушат сигнал, и мы пока не можем покрывать бо́льшую площадь. А константинопольская башня Шухова будет готова, даст бог, через год, а то и через два.

Виктор серьезно кивнул.

– Спасибо за совет. Я подумаю над этим. И что касается кино – хотелось бы получить оборудование и пленку для цветных съемок фильмов. История империи должна быть достойно запечатлена, да и что-то наподобие «Битвы за Ромею» нам снять также будет очень необходимо. Например, «Крест над Иерусалимом» какой-нибудь.

– Это недешевое удовольствие. Весьма. Я имею в виду не только саму пленку, но и сам процесс. Это очень масштабная работа, которая стоит денег и требует массы ресурсов.

– Я это понимаю. Но результат, который я сегодня видел в твоем Доме кино, того стоит. Публика была просто потрясена. Особенно забавно было смотреть на вице-президента Маршалла, у того в глазах так и светились падающие золотые монеты.

– Оценил?

– Думаю, да. Не знаю, оценил ли он художественную и пропагандистскую сторону дела, но коммерческую составляющую вполне ощутил.

Отпиваю коньяк и качаю головой.

– Тогда им ничего не светит. На данный момент эта затея сугубо убыточна и требует больших дотаций. Так что если это кинопроизводство рассматривать исключительно с коммерческой точки зрения, то никто не возьмется. Во всяком случае, в их Голливуде. Такое, как сказали бы в той же Америке, шоу может позволить себе только государство, причем не слишком-то демократическое. Которое может позволить себе ухнуть деньги в имперский пафос, не слишком-то заботясь об окупаемости. Во всяком случае, об окупаемости деньгами. А вкладывать средства в финансово убыточные затеи в Америке не любят.

Тесть фыркнул.

– Так называемая демократия имеет свои недостатки.

Киваю.

– Не без этого. Но и имеет свои преимущества, которые всегда приятно использовать. Я имею в виду, использовать нам.

– Согласен.

Мы отсалютовали бокалами.

– Быть может, Мафальде следовало организовать какую-то развлекательную программу? Не будет ли ей скучно среди пеленок?

Виктор хохотнул:

– Очень я сомневаюсь, что она держала двухнедельный карантин ради пеленок.

– Так что?

Тесть покачал головой, улыбаясь:

– Думаю, что девочки сами разберутся. Пусть посекретничают.