1918: Весна империи

Адмирал спешно отдавал команды по кораблям эскадры, старясь успеть перестроить ее в боевой порядок на случай, если русские начнут бой. В принципе, расстояние достаточное, и вряд ли их накроют первым же залпом, а эсминцы вряд ли так уж безнаказанно подпустят к линкорам и броненосцам вражеские подводные лодки. Единственное, что вносило неопределенность в общую позицию, так это как раз вот эти аэропланы в небе. От них можно ожидать чего угодно. И беда как раз в том, что не знаешь, чего и ожидать.

А аэропланы все ближе и ближе.

Эгейское море. В виду Дарданелл. Линкор «Император Николай I». 10 мая 1918 года

Вице-адмирал Саблин проводил взглядом удаляющуюся воздушную армаду и вновь обратил свой взор на британскую эскадру. Зашевелились британцы, зашевелились. Но и союзная эскадра уже выстраивалась в боевой порядок.

У британцев эскадра больше и объективно сильнее. Мало того что сильнее, но и едина сама по себе. Союзники же представляли собой достаточно разномастную группировку, которая толком не прошла боевое слаживание, что в случае боя всегда негативно сказывается на своевременности и согласованности выполнения приказов и в конечном итоге на итогах сражения в целом. Да и не было у Михаила Павловича уверенности в надежности и устойчивости союзников, если дойдет до решительного боя. Те же греки могли подвести в любой момент, отказавшись стрелять по британцам, ведь фигура бежавшего в Лондон опального премьера Венизелоса все еще весьма популярна среди офицеров и адмиралов эллинского флота. Да и с ближайшими союзниками итальянцами не все так хорошо, как это можно было бы вообразить, глядя на их линкоры, броненосцы и крейсера. Ведь ни для кого не секрет, что качество итальянских кораблей самым негативным образом компенсировалось качеством выучки и моральной устойчивости их экипажей.

Да уж, в такой ситуации вице-адмирал Саблин очень бы хотел иметь в составе эскадры все те линкоры, которые сейчас красовались напротив Дворца Единства и которые командующий Южным флотом адмирал Бахирев наотрез отказался ему предоставить.

Нет, Саблин прекрасно понимал значение их нахождения пред окнами мировых посольств в Константинополе, в том числе пред британскими окнами, но если дойдет до боя, есть огромный риск того, что линкорам этим потом присоединяться будет уже просто не к кому и они так и застрянут по ту сторону Дарданелл, прикрываясь береговыми батареями и совершая эпизодические вылазки. Разгром же эскадры адмирала Де Робека позволил бы союзникам перехватить инициативу в Восточном Средиземноморье.

Но что есть, то есть. Вдруг что, русские моряки не посрамят гордого Андреевского флага.

Да, вдруг что.

Осталось совсем недолго.

Башни орудий главного калибра плавно повернулись в сторону британского флота, холодно глядя на чужие корабли нарезными жерлами своих стволов.

На палубе особые команды готовились к предстоящему фейерверку.

В небе над Эгейским морем. В виду Дарданелл. 10 мая 1918 года

Песня озорно и задорно раскатывалась над морем.

– Пошли девки на работу,
Пошли девки на работу,
На работу, кума, на работу!
На работу, кума, на работу!

Под днищем самолета уходили назад волны, сменяясь все новыми и новыми. «Развеселая Стратим» хищно рубила воздух винтами, приближаясь к британской эскадре. Позади, справа и слева яростью гудели моторы их женского 5-го императрицы Марии дальнебомбардировочного полка «Ангелы Богородицы».

Хвост прикрывает ведомая «Вездесущая жар-птица» подпоручика Антиповой. Слева возглавляет свою первую эскадрилью «Разящая Алконост» капитана княгини Долгоруковой. Справа летит в строю вторая эскадрилья под водительством «Голосистой Сирин» штабс-капитана Анатры. И дальними крыльями строя идут третья эскадрилья штабс-капитана Самсоновой, летящей на своей «Разбитной Гамаюн», и, наконец, четвертую вела «Разящая феникс» штабс-капитана баронессы де Ларош.

Галанчикова усмехнулась. Да, после окончания войны далеко не все иностранки, служившие в их полку, пожелали вернуться домой. Впрочем, для многих из них дом уже здесь – в России и Ромее. Та же командир «Четверки» Раймонда де Ларош не только сменила французское гражданство на подданство Единства, но и стала самой настоящей баронессой, а не только использовала это звучное слово в качестве сценического образа. Хотя следует признать, титулы в их полку уже имели не так мало летчиц, и минимум половина из них были пожалованы уже в ходе Великой войны, по итогам сражений за Ромею и эпохальной битвы при Моонзунде.

– На работе припотели,
Искупаться захотели,
Припотели, кума, припотели!
Искупаться, кума, захотели!

Командир вскинула вверх кулак, и песня оборвалась.

Гудят моторы. Флаги полощутся на ветру. Ощетинившиеся пушками корабли все ближе.

Баронесса Мостовская крикнула сзади: