1920 год. Советско-польская война

И если п. Тухачевский свою 15-ю армию, сжатую в таран, называет «массой», то позволю себе напомнить ему, что по его же подсчетам в 15-й армии было в общей сложности 46 883 бойца. В одном германском корпусе было больше людей! И когда он употребляет слово «масса» в отношении 15-й армии, когда загоняет ее в якобы тесный для нее коридор и замедляет ее движение – пусть он прочитает описание перемещения пяти корпусов германской 1-й армии Клюка через настоящую теснину – город Аквизгран, и пусть сравнит это перемещение с действиями своего тарана на широких пространствах от Глубокого до Молодечно! Может, тогда он не назовет так нескромно свою 15-ю армию «массой» и не будет искать вдохновения для решения своих проблем в стратегии масс, которых не имел.

В 1914 году стратегия масс не принесла успеха ни одной из сторон. Великие победы, одержанные Гинденбургом и Людендорфом, их смелые маневры на полях сражений в Польше и Восточной Пруссии не имели ничего общего со стратегией масс, ибо масс в строгом смысле слова эти полководцы не имели. Стратегия масс не могла привести к победе. Движение масс, о котором она мечтала, быстро выродилось в застойной войне, если говорить о Западе.

Основным в стратегии масс было соединение миллионов людей в единую, непрерывно взаимодействующую солдатскую, воинскую массу. Все части должны быть друг с другом в тесном контакте. Плотность войск на пространствах, занятых войной, была так же велика, как плотность населения в городах, при этом должно было быть обеспечено тактическое взаимодействие в виде взаимной поддержки огнем или немедленным маневром. И пусть п. Тухачевский не строит себе иллюзий, будто правый фланг у фон Клюка был открыт только потому, что тот не хотел втягивать в войну новые пространства и наводнять их войсками. У него просто не хватало для этого войск! Тактические и стратегические связи неизбежно бы нарушились, если бы он дотянул свой фланг до моря. Таким образом, стратегия масс, кроме огромного количества войск, требовала сплоченности, требовала возможности осуществлять тактическое взаимодействие в самом узком смысле этого слова.

Как я уже сказал, стратегия масс не привела ни к чему. Она заглохла в бездействии и инертности. Движение и маневр отступили перед силой окопа, перед силой заграждений, которые понастроили противники друг перед другом. И с этого момента начинается борьба с окопом, борьба с препятствиями, выросшими на пути ослабевшего движения. Каждая попытка прорвать окоп, возродить движение и маневр оплачивалась огромными жертвами, и несмотря на то что над этим работали самые лучшие, самые светлые умы, проблему долго не удавалось решить. А за победу движения и маневра платили много, очень много. Помню, как маршал Петэн, показывая мне залитые кровью холмы под Верденом, говорил, что в этой перепаханной снарядами земле лежит более миллиона человек! Миллион живых существ исчезли без следа, и кости противников перемешались так, что даже родственники не могут найти своих близких! Такие огромные жертвы ради возрождения движения, погребенного в мрачных окопах!

Я хорошо помню то время. Мне тоже пришлось поработать над окопом в захолустных лесах Волынского Полесья. Вековые сосны падали под ударами топора, чтобы замостить дороги там, где раньше ходили только лоси. В местах, доступных лишь волкам, протянулись телефонные и телеграфные провода. В проволочных полях перед окопами на самом деле можно было заблудиться даже днем. Строились убежища и под землей из гигантских стволов деревьев, и над землей из не менее гигантских бетонных плит, чтобы люди могли жить в этих дремучих местах. Прокладывались железные дороги там, где раньше людям было достаточно одной лошаденки, едва тащившейся по болотистым дорогам. По железнодорожным веткам к нам текли не только запасы продовольствия для нового военного города, выросшего в глухом лесу, не только масса строительного материала, который с криками: еще! еще! ежедневно расходовался в неимоверных количествах; к нам стекались и целые эшелоны с живым военным материалом – людьми. Куда? Из одного окопа – в другой, из одного военного города – в другой, также внезапно выросший среди леса.

Я был в окопах. Помню, я не мог удержаться от смеха, когда однажды на р. Стоход только одну мою роту, отправлявшуюся в поиск, поддерживало более двадцати батарей различных орудий и различных калибров. Это было настоящее огненное пекло! А в великолепном разноцветье фейерверка сигнальных ракет, выстреливаемых в воздух, эти дикие и безлюдные места казались большим и богатым городом во время праздника.