1922: эпизоды бурного года

20 декабря в парижском театре «Ателье» состоялась премьера «Антигоны». Это была «Антигона» Жана Кокто, наполовину перевод, наполовину современная адаптация древнегреческой трагедии Софокла. Кроме Кокто, в работе над спектаклем сошлись немало талантливых обитателей Парижа. Декорации создал Пикассо, костюмы – Коко Шанель, музыку написал Артюр Онеггер. Черпая вдохновение в греческой керамике, Пикассо за очень краткое время создал то, что современники описывали как «бескрайнее, голубое приморское небо, белые дорические колонны и огромные круглые щиты». Кокто настаивал, что одевать женщин в «Антигоне» должна только Шанель, ныне знаменитая своим «маленьким черным платьем». «Я выбрал м-ль Шанель, – писал он, – потому что в создании костюмов сегодня ей нет равных: невозможно представить, чтобы дочери Эдипа пользовались услугами “мелкой” портнихи». Швейцарский композитор Артюр Онеггер так увлекся историей Антигоны, что через несколько лет вернулся к ней, написав трехактную оперу с либретто Кокто. Роль Тиресия исполнял Антонен Арто, будущий создатель теории «театра жестокости» и одна из самых влиятельных фигур в театре XX века. Когда пьесу давали в третий раз, Андре Бретон, будущий лидер сюрреалистов, Кокто не любивший, громко возмутился из зала какой-то строчкой. Публика с наслаждением наблюдала за словесной пикировкой, которой обменивались Бретон и его последователи с Кокто: тот исполнял роль Хора и говорил в мегафон.

Томпсон и Байуотерс

В Великобритании все солидарны в том, какой судебный процесс 1922 года самый громкий. Состоялся он в самом конце года. На скамье подсудимых сидели Эдит Томпсон и ее любовник Фредди Байуотерс. Их обвиняли в убийстве мужа Эдит, Перси. Как было и с делом Холла и Миллз в Америке (см. главу «Сентябрь»), утренние газеты подавали читателю на завтрак убийство и адюльтер, но здесь они были приправлены «ханжеством по-английски». Начав трубить об этой истории в декабре, газеты постепенно рассказывали в деталях и о частной домашней трагедии, и – невольно – о том, как в тогдашней Великобритании относились к браку и нравственности. Эдит Томпсон (девичья фамилия – Грейдон) была привлекательная, умная молодая женщина. Родилась она в 1893 году в Далстоне в Восточном Лондоне. Она обручилась с Перси Томпсоном в 1909 году и через шесть лет вышла за него замуж. Перси был всего на три года старше жены, но вскоре обнаружилось, что в душе он почти старик. В начале 1920-х годов Эдит уже чувствовала, что заперта в клетке тоскливого, отупляющего брака. Пара жила на пригородной вилле по адресу Кенсингтон-Гарденс, 41, Илфорд. Со стороны жизнь Эдит казалось завидной. Из рабочего класса она перешла в нижний средний, жила с, по-видимому, любящим мужем и была вполне успешной модисткой. Но на самом деле Эдит была глубоко несчастна.

И тут на сцене появляется Эдди Байуотерс, красивый восемнадцатилетний моряк торгового флота. Он с детства был знаком с семьей Эдит, но только сейчас она, романтичная идеалистка, мечтающая вырваться из все менее счастливого брака, по-настоящему его заметила. В 1921 году она сама, Перси, Фредди и младшая сестра Эдит, Эвис, которая и сама интересовалась молодым человеком, отправились отдыхать на остров Уайт. Когда отпуск подошел к концу, Эдит и Фредди поговорили и признались друг другу в любви. Перси ничего не замечал: он был настолько слеп, что, когда компания вернулась в Лондон, пригласил Фредди снимать у них свободную комнату. Новый квартирант Перси и его жена стали любовниками чуть больше чем неделю спустя. Их первый секс состоялся 27 июня 1921 года, на девятнадцатый день рождения Фредди, в той самой «маленькой комнатке», которую он снял.

Роман продолжался следующие пятнадцать месяцев, но в силу обстоятельств любовники встречались очень мало и большей частью общались по почте. Фредди вернулся к работе. Из шестидесяти недель увольнительной на берег в Англии он провел всего четырнадцать. И даже когда он оказывался неподалеку, Эдит не всегда могла увидеться с ним. Таким образом, у них было мало возможностей заняться любовью. Перси к этому времени догадался, что жену и бывшего квартиранта что-то связывает, но, вероятно, не был уверен, что именно. Так или иначе, он ревновал и строго следил за Эдит.