1937 год: Н. С. Хрущев и московская парторганизаци

Первый секретарь Московского обкома ВКП(б) Каганович одновременно являлся секретарем ЦК партии. Основные силы его поглощала работа в ЦК, где он был фактически вторым секретарем, замещая Сталина. Даже переселение аппарата МК-МГК в 1933 г. с Большой Дмитровки на Старую площадь, поближе к аппарату ЦК, мало что изменило в распорядке дня этого человека. Времени на все по-прежнему не хватало даже при большом желании. Об этом свидетельствует одна из его записок членам бюро МГК, датированная еще 22 сентября 1933 г.: «Мне передали, что бюро МГК сегодня открылось на час двадцать минут позже обычного времени. Причиной этому будто бы было ожидание моего прихода. Если это так, то решительно протестую, так как сегодня, предвидя что я не менее важными делами, чем дела МГК, задержусь, я т. Хрущеву днем сказал, что, возможно сегодня, я на бюро не смогу быть, а через моего помощника т. Булушева я уже прямо сказал, что я, во всяком случае, надолго опоздаю. Как член бюро я поступил лояльно и заранее предупредил. Несмотря на это меня ставят в неловкое положение, которого я сам никогда бы не допустил, ибо я всегда всеми фибрами души против того, чтобы целое бюро ждало кого-либо из членов бюро, в том числе и меня. С коммунистическим приветом Л. Каганович»[241]. При такой занятости так или иначе вставал вопрос о преемнике. И в отличие от 1932 г. к концу 1934 г. такой человек имелся.

В своих воспоминаниях Хрущев не скрывал, что Лазарь Моисеевич хорошо относился и покровительствовал провинциальному партработнику[242]. Да и сам Никита Сергеевич признавался, что в то время доверял Кагановичу и уважал его [243]. Особо подчеркивались им организаторские способности Кагановича, его работоспособность и преданность Сталину[244]. Вместе со своим покровителем Никита Сергеевич с 1932 г. до середины 1935 г. выступал на Политбюро по группам вопросов о продовольственном снабжении Москвы[245], о строительстве метрополитена[246], о строительстве канала Москва-Волга[247], о разработке плана реконструкции Москвы[248].

Поэтому не вызывает удивления решение бюро Московского комитета от 27 октября 1934 г. перераспределить обязанности между его секретарями. Согласно постановлению за Кагановичем оставались бюро, особый сектор, отдел культуры и пропаганды (культпроп), а в ведение Хрущева передавался промышленно-транспортный отдел. Кроме того, Никита Сергеевич мог заменять в необходимых случаях Кагановича в бюро и культпропе, а также руководить и наблюдать вместе с секретарем МК М.Е. Михайловым за работой комсомола[249]. Таким образом, к концу 1934 г. Хрущев и фактически, и юридически заменял Лазаря Моисеевича по многим направлениям работы в московской парторганизации.

Убийство С.М. Кирова 1 декабря 1934 г. внесло свои коррективы в политическую линию партии и благоприятным образом сказалось на карьере Н.С. Хрущева. 27 февраля 1935 г. опросом членов Политбюро было решено вместо Кагановича, назначенного наркомом путей сообщения, «наметить первым секретарем Московского областного комитета ВКП(б) т. Хрущева Н.С.»[250]. На следующий день, 28 февраля, решение было утверждено опросом членов ЦК ВКП(б)[251]. 5 марта объединенное заседание бюро МК и МГК постановило предложить пленуму МК ВКП(б) избрать первым секретарем Н.С. Хрущева[252].

Внезапный перевод Кагановича с партийной работы на хозяйственную деятельность вызвал непонимание и кривотолки. 4 марта 1935 г. председатель Всесоюзного общества культурных связей с заграницей (ВОКС) Александр Яковлевич Аросев оставил в дневнике на сей счет краткую запись: «На днях Кагановича назначили НКПС. Все смущены»[253]. В столице ходили слухи, пытавшиеся толковать произошедшее по-своему: «т. Каганович назначен будто потому наркомом путей сообщения, что в Московской организации его не любят, что т. Каганович прослыл в Московской организации как карьерист, подхалим перед т. Сталиным» [254]. Новый глава московских большевиков также не всем нравился, особенно партийным деятелям с большим культурным уровнем или стажем. Еще 14 декабря 1931 г. инструктор горкома А.Г. Соловьев давал в дневнике такую характеристику Хрущеву: «Очень недалекий и ограниченный»[255]. А месяц спустя, он же, удивляясь быстрой карьере Никиты Сергеевича, писал: «Очень плохо учился в Промакадемии. […] Теперь второй секретарь, вместе с Кагановичем. Но удивительно недалекий и большой подхалим»[256]. Поработавший под непосредственным руководством Никиты Сергеевича начальник строительства метро П.П. Ротерт в близком кругу в сердцах заявлял, что ненавидит его[257]. В письме некоего В.И. Шилихина 1935 г., переправленном неизвестным с пометой на конверте «МК ВКП(б) лично Хрущеву», также сквозило недовольство новым руководителем Москвы. Об этом свидетельствовал фрагмент, где упоминался некий бывший председатель губисполкома, который «с 1904 г. в партии: раньше всех этих хрущевых и Ждановых вступил и теперь должен быть у них холуем»[258].