1946 г, 47 г, 48 г, 49 г. или Как трудно жилось в 1940-е годы

А я думала все-таки больше об Игоре. Вдруг его убьет снайпер? В самом конце войны!

Игорь приехал за мной в июне 1945 года. Я услышала звон его орденов и медалей, когда он поднимался по ступеням нашей канцелярии, вскочила с места и воскликнула: «Это он!» Мой сердечный друг привез с собой гостинцы: коньяк, немецкую колбасу, сгущенное молоко. Мой командир, увидев его, сказал: «Гусар! Хорош! Больше ничего и не скажешь». Мы сели пировать. Командира даже на какое-то время отпустил радикулит. Он улыбался и радовался за нас. Спросил Игоря: «Значит, повезешь ее в Москву? И что же, пропуск имеется?» Игорь сказал, что обо всем договорился с одним генералом. Генерал оформит меня как сопровождающую архив. «Ну, желаю вам счастья! – сказал мой начальник. – Поезжайте! С Богом!»

Мы поехали в Россию, в столицу… Из Европы в Москву. Ах, что это была за поездка! Душевный подъем не отпускал нас ни на минуту. Это ведь редкое явление, когда нет ни одной тревожной мысли. Мы пережили колоссальный катаклизм – войну, остались живы и невредимы, впереди мирная жизнь, мы вместе и все больше нравимся друг другу. Мы были словно пьяны первым бокалом шампанского, самым приятным, легким и воздушным, и сколько бы мы ни проехали, это ощущение всегда было с нами. Когда два года назад я ехала на фронт, у меня мурашки бегали по коже от тревоги и неизвестности. Помню, наш эшелон стоял, пропуская какие-то более важные поезда, и мы выходили размяться. Иногда это происходило на совсем крошечных станциях, но даже там находились люди, которые зачем-то пугали нас: «На фронт едете? Через нашу станцию постоянно войско едет… А фронту все мало. О чем это говорит? Вот недавно рассказывали: приехали молодые ребятки на фронт, да так в первый час все и погибли. В первый же час! Вот потому-то едет войско и едет, и конца этому не видно. За вами другие поедут, и тоже, может быть, только на один час…» Слушать такие речи было, конечно, очень страшно. Погибнуть в первый же день – кошмар, леденящая душу история. Помню, она заставляла бледнеть и дрожать. Пропадал аппетит. Мучила жажда. Во рту исчезала слюна. Зачем люди произносили такие страшные речи? Не могу сказать. Но теперь это было в прошлом. Теперь мы ехали в обратном направлении, и наш поезд тоже останавливался, пропуская вперед другие поезда, и мы выходили из вагона. Но теперь все было иначе! Люди поздравляли нас, обнимали, желали нам счастья. Наши ордена и медали блестели на солнце, сверкали. Мы держались за руки. И нам говорили: «Какие вы красивые и счастливые! Едете в красивую и счастливую жизнь! Дай вам Бог здоровья!» И мы беспрестанно улыбались.

Наконец мы прибыли в Москву. Я увидела самый большой город страны. И, наверное, самый шумный. Патрули на вокзале пропустили нас беспрепятственно. Мы пошли пешком, потому что мне очень хотелось поскорее пройтись по какой-нибудь московской улице. Я только слышала о Москве, но не представляла себе, каково будет мое первое впечатление. Все такое большое! Широкое! Огромные дома! Сколько трамваев, автомобилей! Сколько людей! В целый этаж витрины магазинов! Я захотела спуститься в метро. И мы поехали на метро к Игорю – он проживал в районе станции «Кировская». Это был поразительный, незабываемый день, наполненный столькими впечатлениями, что их можно было бы растянуть на месяц.

Игорь жил в большом доме, в квартире с соседями, в просторной комнате. На полу паркет, на потолке красивая лепнина. На стенах синие обои с золотыми полосками. Игорь преподнес соседям подарки: коньяк, шоколад, сигареты. Он говорил: «Прошу, угощайтесь, это из Европы», и соседи всплескивали руками. Они были хорошие люди. Я подумала: «Вот здесь я буду жить. Как хорошо! Какое счастье!» Но прошел только один день, и все закончилось. В день приезда, вечером, мы пошли в гости к приятелю Игоря, весело провели время, выпивали за Победу, пели песни. Утром я взялась наводить в нашей комнате порядок. Вымыла полы и окна, убрала пыль, вынула вещи из гардероба, проветрила их. Задумала выстирать занавески. Игорь ушел по делам службы. Вдруг около трех часов дня в квартиру позвонили два раза. Это означало, что пришли к Игорю. Я открыла дверь и увидела двух молодых разъяренных женщин. Я успела лишь спросить: «Вы к кому?», как они схватили меня – одна за руки, другая за волосы – и потащили от двери. Оказалось, что на лестнице прячется еще одна женщина, и у нее в руках какая-то банка с жидкостью. И она, эта дамочка с банкой, подскочила ко мне и вылила на голову смолянистый клей. «Это тебе за Верочку, гадина! – крикнула эта женщина. – Она из-за тебя отравилась! Она Игоря всю войну ждала, дни считала, а ты, гадюка подколодная, его к рукам прибрала! Чтобы духу твоего здесь не было! Убирайся, не то в следующий раз мы на тебя кислоту выльем – не очухаешься!»