1971

Когда я сообщил ей о том, чего желаю, Лидия Петровна тут же популярно рассказала, что в Москве мне без женитьбы на москвичке ничего не светит, и максимум, что я могу выжать из государства, – это какую-нибудь квартирку через местное отделение Союза писателей, через энное количество лет. Или же кооператив – там же. Потому что и в Москве кооператив мне не светит! Так как нет московской прописки. То есть мне надо вначале в Москве где-то прописаться, а потом уже подавать заявление на покупку кооперативной квартиры. И только так!

М-да… я не был в курсе такой засады, точно. Никогда не интересовался тем, как получали квартиры и прописывались в Москве. Нет, ну так-то я знал и про «лимиту» и видел фильм «Москва слезам не верит», но никогда не задумывался, чего они там так переживали насчет московской прописки. Мне она на фиг не нужна была, эта московская прописка! До этих вот самых пор.

Вообще-то глупо – ты имеешь деньги, но не имеешь возможности купить квартиру! Да с какого рожна-то?! И прописываться я в этой чертовой квартире не желаю! Мне и саратовской прописки хватает!

Взяв себя в руки, задумался: что там мне Махров говорил насчет этой Лидии Петровны? Что она связи имеет и деньги любит. Очень любит! А потому…

– Лидия Петровна, а нельзя ли как-то изыскать квартиру в Москве? Ну… чтобы прописаться? Даже не квартиру, а какой-нибудь угол, комнату в общаге! И чтобы прописка не временная, а настоящая, постоянная! Вы такая деловая, со связями… неужели не сможете помочь?

Говорю, а сам кладу ей на стол конверт, в котором лежат сто пятьдесят сертификатов Внешторгбанка. Если по самому маленькому курсу, то сейчас я ей дал полторы тысячи рублей. А может, и больше – если возьмут по двенадцать рублей за штуку.

Лидия Петровна спокойно заглянула в конверт, задумалась, вздохнула:

– Попробую найти. Но это будет стоить…

– Это только аванс! – горячо заверил я. – Если бы я смог получить квартиру через СП, с вашей помощью, я бы вас отблагодарил гораздо, гораздо весомее!

– Да? – вздохнула женщина. – Тогда садитесь писать заявление на имя председателя Союза писателей. Я вам продиктую, что именно следует написать.

И я написал. В заявлении было указано, что я сирота, который вообще не имеет жилья, что я почти инвалид и что согласно статьям таким-то и таким имею право на первоочередное получение квартиры. И что я никогда еще не имел помощи от СП. Ну и все такое прочее.

Я понял, что Лидия Петровна подсунет этот опус Федину, тот с похмелья его подмахнет, она отодвинет какого-нибудь несчастного писателя, стоящего в очереди уже десять лет, и я получу вожделенную квартиру. Стыдно, да, но что делать?! Извините – на войне как на войне! Да и не рассчитываю я на квартиру – только на угол для прописки и на саму прописку! Не более того!

Паспорт мой лежит у директора издательства, как положено по закону после получения загранпаспорта, так что и пропиской сейчас заняться будет проблематично – так я сказал Лидии Петровне. На что она мне резонно ответила, что дело это теперь не мое, она все решает, и я не должен беспокоиться о таких мелких вещах.

Понравилась мне ее хватка! Вот как надо работать, когда получаешь крупную взятку! А то взяли моду – брать взятки не за действие, а за бездействие! То есть чиновник чаще берет взятки не за то, что помогает кому-то чего-то добиться, а за то, что не вставляет палки в колеса тем, кто хоть что-то по жизни делает! По крайней мере – так происходит в 18-м году следующего века.

Договорились, что она, как только что-то конкретное провернет, сразу мне сообщит на домашний телефон или в издательство. И вызовет сюда – решать вопрос окончательно. Тогда я и напишу заявление на жилищный кооператив – если захочу, конечно.

Почему я не должен потом захотеть, Лидия Петровна не пояснила, только окинула меня взглядом течной суки и простилась, грустно поджав густо накрашенные губки.

Из СП я снова отправился в издательство. Уже перед выходом из гостиницы мне позвонил Махров и попросил подъехать, раз уж я задержался в Москве и не свалил домой. Пояснять ничего не стал, только нетерпеливо выкрикнул: «Мне некогда, некогда! Давай быстрее!» – и бросил трубку.

Как потом оказалось, нужно было срочно подписать договоры об издании моих книг на чешском, немецком, польском, румынском, венгерском и болгарском языках. Нужно было поставить подпись и выразить принципиальное согласие на то, что опять же мои валютные заработки пойдут во Внешэкономбанк, для переработки их в чреве банка и выдачи в виде торговых сертификатов. Не понимаю – зачем мое согласие, если все равно по-другому никак нельзя? Зачем эта показуха? Впрочем, у меня никогда не было и нет ответа – зачем некто устраивает показуху. Кто бы он ни был. Лицемерие, вот как это можно назвать.

Но да ладно. Я же не борцун с установленными порядками. Что толку, если я всякий раз буду высказывать свое «фе!» по каждому не нравящемуся мне событию. Тут или вписываешься в Систему, или ломаешь ее кардинально и основательно.