1979

Как ни странно, имеется некий специфический контекст, в котором все эти разнородные элементы объединены. Это большой сайт в Интернете под названием "Alamut", поддерживаемый голландским скульптором и дизайнером Паулем Перри. По моей гипотезе, Крахт должен быть хорошо знаком либо с самим этим сайтом, либо с его основной теоретической частью, работой автора, пишущего под псевдонимом Хаким Бей (уроженца Канады, мусульманина Питера Ламбурна Уилсона), "Временная Автономная Зона", которая в свое время публиковалась в "Спексе" (7/1992). В этой работе, манифесте "онтологического анархизма" и "поэтического терроризма", восходящих к идеям Делёза и Гваттари (в частности, к концепции "номадизма" - Хаким Бей говорит о "психическом номадизме"), а также студенческого движения 1968 г., прослеживается история анархизма, который, по мнению Хакима Бея, начался именно с ассасинов (и пиратов), тогда как дадаистская республика, созданная Д'Аннунцио в Фиуме, была "последней пиратской утопией и, быть может, первой современной TAZ [Временной Автономной Зоной]". (Типичные примеры современных TAZ "Парижские волнения 1968 г.", "американские контркультурные коммуны") Цель создания свободных автономных зон - подрыв господствующей политической и интеллектуальной системы, "информационная война", удовлетворение "свободной религиозной потребности во вторжении чудесного в обыденное". Согласно материалам об ассасинах, содержащимся на этом сайте (меня в данном случае интересует даже не столько подлинная история секты, сколько отношение к ней сторонников теории TAZ), создателю секты Хасану-и-Саббаху принадлежало следующее высказывание: "Ничто не подлинно, все дозволено". Руководители секты - сообщество ученых и интеллектуалов; "для них внешность всего - это внутреннее... Но двери в сад [имитирующий рай] камуфлируются терроризмом, зеркалами, слухами об убийствах, обманками, легендами" (вспомним рассуждения о "внешнем" и "внутреннем" в романе Крахта, алхимические манипуляции Маврокордато, фокус с отражающимся в себе самом телевизоре, помощь румына иранской революции); у ассасинов - черное знамя (а Маврокордато угощает героя романа черной пищей, сам носит черную или "ежевичного цвета" одежду); их религиозная система "представляет собой удивительный синтез монотеизма, греческой философии, элементов персидской религии и индуистского мистицизма" (это тоже согласуется с рассуждениями Маврокордато о некоем персонаже, Александре Великом, рождающемся на протяжении веков в разных обличьях, и о прародине ариев Агартиде, с описанием ледяной свастики на склоне горы Кайлаш, ибо свастика в оккультизме иногда выступает как символ единой мировой религии). В общем, я хочу сказать, что Маврокордато предстает в романе как некий преемник создателя секты ассасинов, а герой романа - как повинующийся ему, обманутый им, лишенный собственной личности рядовой "страж" - "пустая чаша".

Но экзотические поклонники ассасинов - просто одна из многочисленных разновидностей современной лево-анархистской культуры. Мне кажется, что Крахта вообще серьезно интересует связь между современным обществом лишенных индивидуальности "потребителей" и возникновением подобных течений. Косвенное подтверждение тому - тот факт, что в интервью для московских "Известий" Крахт назвал в качестве самого значимого кинематографического события последних лет американский фильм режиссера Дэвида Финчера "Бойцовский клуб" (1999), посвященный именно этой теме. В "1979", кстати, упоминаются и последовательные террористы - участвующие в тегеранской демонстрации сторонники "банды Баадера-Майнхоф".

Немецкими критиками было подмечено (см., например, в немецком Интернете сайт, посвященный книге: Florian Illies, Generation Golf, и статью: Ralph Hauselle, Alles so schon bunt hier. Uber Pop, Hotels und Zeichensysteme), что поколение Крахта, "поколение Гольф" (молодые люди, которым было по десять - двенадцать лет к моменту начала войны в Персидском заливе), - это люди, разочаровавшиеся в левацких идеях своих отцов-"шестидесятников". Сам Крахт некоторое время сотрудничал в журнале "Tempo" (до его закрытия), который подчеркивал свою дистанцированность от "поколения 1968 года". Что касается друга Крахта Бессинга, то, когда в одном интервью его спросили, каковы его политические взгляды, он ответил: "Вокруг меня [в ранней юности. - Т. Б.] давление, принуждавшее постоянно принимать сторону левых, было столь сильным, что я воспринимал его как террор. Бессмысленный террор. К счастью, все это внезапно прекратилось" (Interview mit Joachim Bessing von Nikolaus Till Stemmer, 30.11.2000, Internet).