1984

У Джулии не сохранилось воспоминаний о времени до начала шестидесятых, единственные рассказы о жизни до Революции она слышала от дедушки, который исчез, когда ей было восемь. В школе она возглавляла хоккейную команду и два года подряд выигрывала кубок по гимнастике. Перед тем как вступить в Юношескую антисекс-лигу, Джулия командовала отрядом Разведчиков и исполняла обязанности секретаря отделения в Молодежной лиге. Благодаря безупречной репутации ее в свое время даже направили в порносек – подразделение в департаменте беллетристики, занимавшееся производством дешевой порнографии для пролов. Меж собой сотрудники называют его публичным домом, заметила Джулия. Целый год она помогала выпускать книжонки в запечатанных пакетах с такими названиями, как «Рассказы о порке» или «Ночь в школе для девочек», для продажи из-под полы, причем пролетарская молодежь наивно принимала их за противоправную продукцию.

– И на что похожи эти книги? – полюбопытствовал Уинстон.

– Отвратная чушь! На самом деле они очень скучные. Сюжетов всего шесть, их немного перекраивают, и все. Разумеется, я работала только на калейдоскопах, а не в бюро правки, куда уж мне, ведь я не литераторша.

Уинстон с изумлением узнал, что все сотрудники порносека, кроме начальников отделов, – девушки. Считалось, что контролировать мужские половые инстинкты сложнее, нежели женские, поэтому мужчины рискуют больше, подвергаясь разлагающему влиянию порока, с которым приходится иметь дело.

– Представляешь, туда даже замужних не берут!

Почему-то девушки всегда считаются чище, чего не скажешь про Джулию. Первая любовная связь случилась у нее в шестнадцать с шестидесятилетним членом Партии, который потом покончил с собой, чтобы избежать ареста.

– И правильно сделал, иначе из него вытрясли бы и мое имя.

С тех пор были и многие другие. Джулия относилась к жизни просто. Ты хочешь поразвлечься, они, то есть Партия, хотят тебе помешать, и ты нарушаешь их правила как можешь. Джулия находила вполне естественным, что они пытаются лишить тебя удовольствий, а ты пытаешься не попасться. Она ненавидела Партию, о чем говорила, совершенно не стесняясь в выражениях, но при этом вовсе ее не критиковала. Она ничуть не интересовалась партийной идеологией, если только та не касалась ее личной жизни. Уинстон заметил, что Джулия почти не использует новослов – кроме тех словечек, что вошли в повседневный обиход. Она никогда не слышала о Братстве и не верила в его существование: по ее мнению, любой организованный мятеж был полной глупостью, потому как заранее обречен на провал. То ли дело нарушать правила и оставаться в живых! Уинстон задавался вопросом, сколько же среди молодого поколения таких, как она, выросших в мире Революции и не знающих другой жизни; таких, кто принимает Партию как нечто неизменное, не бунтуют против ее авторитета, а просто стараются увильнуть, как кролик от собаки.

О браке они не заговаривали. О том можно было и не мечтать. Ни один комитет не позволил бы им пожениться, даже если бы удалось как-нибудь избавиться от Кэтрин, жены Уинстона.

– Какой она была, твоя жена? – спросила Джулия.

– Она была… знаешь слово добродум? Оно означает человека, который придерживается общепринятых убеждений.

– Нет, не слыхала, зато люди такие попадались.

Уинстон начал рассказывать ей историю своей женитьбы, но Джулия его перебила. Она описала ему все так, словно видела собственными глазами: и как Кэтрин цепенела от прикосновений, и как отталкивала его изо всех сил, одновременно сжимая в объятиях. С Джулией говорить о таком оказалось легко: в любом случае, воспоминания о Кэтрин давно перестали ранить и вызывали лишь неприязнь.

– Пожалуй, я бы смирился, если бы не один нюанс, – признался Уинстон и рассказал о бесстрастном ритуале, который Кэтрин практиковала раз в неделю. – Сама его ненавидела, но ее было не унять. И название придумала… ни за что не догадаешься какое!

– Наш долг перед Партией, – довольно хмыкнула Джулия.

– Откуда ты знаешь?

– Я тоже училась в школе, милый. Беседы о сексе раз в месяц для тех, кто старше шестнадцати. Плюс Юношеское движение. Нам втирают эту дичь годами. Пожалуй, во многих случаях оно и срабатывает, но сказать наверняка трудно: люди такие ханжи!

И Джулия пустилась в рассуждения, оседлав любимого конька – она обожала говорить про свою сексуальность. Стоило коснуться этой темы, как она проявляла недюжинную проницательность. В отличие от Уинстона она давно постигла скрытый смысл полового пуританства Партии. Дело не только в том, что половой инстинкт создает целый мир, который неподвластен Партии и потому должен быть уничтожен. Важно другое: половое воздержание провоцирует массовую истерию, которую легко преобразовать в военную лихорадку и поклонение вождю.