1984

Уинстон полностью прочитал неудовлетворительную статью Большого Брата «Приказ на сегодняшний день», в основном содержащую похвалы в адрес организации FFCC, которая поставляла сигареты и тому подобное морякам Плавучих Крепостей. Некий товарищ Уизерс, видный член Внутренней Партии, был удостоен особого внимания и даже представлен к награждению Орденом Второго класса за Выдающиеся Заслуги. Через три месяца FFCC была неожиданно распущена без объявления причин. Нетрудно предположить, что в данный момент Уизерс и его сотрудники находятся в немилости, однако об этом не было сообщения в прессе или на телескане. Этого следовало ожидать, ибо политические преступники никогда не подвергались суду или даже публичному разоблачению. Крупные чистки, затрагивающие тысячи человек, с публичными процессами над изменниками и мыслепреступниками, малодушно признававшимися в своих деяниях и впоследствии отправлявшимися на казнь, были представлениями особого рода и устраивались не чаще чем раз в пару лет. Куда более часто люди, навлекшие на себя недовольство Партии, просто исчезали так, что о них больше никто не слышал. O том, что с ними происходило, никто не имел ни малейшего представления. В ряде случаев они необязательно были мертвы. Уинстон лично знал человек тридцать (не считая его собственных родителей), исчезнувших в то или иное время.

Он осторожно почесал нос скрепкой. В ячейке напротив камрад Тиллотсон с таинственным видом все еще нависал над речепринтом. Чуть приподняв голову, снова враждебно блеснул в его сторону очками. Уинстон подозревал, что этот товарищ занимается той же работой, что и он сам. Вполне возможно. Такую сложную работу невозможно доверить одному человеку; с другой стороны, усадить за нее целый комитет значило открыто признать, что происходит постоянная фальсификация. Вполне вероятно, что в данный момент над выработкой версий точной формулировки слов Большого Брата трудилась целая дюжина людей.

A потом какая-нибудь большая шишка из Внутренней Партии выберет из них наиболее подходящую, отредактирует и запустит сложный механизм поиска перекрестных ссылок, после чего избранная им ложь отправится на постоянное хранение и сделается правдой.

Уинстон не знал, почему Уизерс попал в немилость. Быть может, за коррупцию или некомпетентность. Или же Большой Брат решил избавиться от слишком популярного подчиненного. А может, Уизерс или кто-то из его окружения оказался заподозренным в еретических тенденциях. Или, скорее всего, это случилось потому, что чистки и испарения были необходимой частью правительственной механики. Единственный реальный ключ к случившемуся крылся в словах «упо неперсон», указывавших на то, что Уизерса более нет в живых. Нельзя было предположить, что здесь подразумевается арест. Задержанных иногда отпускали, позволяли оставаться на свободе год или два и только потом казнили. Крайне редко человек, которого считали давно умершим, появлялся на каком-то публичном процессе, где впутывал в свое дело сотни людей, прежде чем снова исчезнуть – на сей раз навсегда. Уизерс, однако, уже числился НЕПЕРСОНОМ. Он не существовал, не существовал никогда.

Уинстон решил, что в таком случае недостаточно изменить смысл речи Большого Брата на прямо противоположный. Лучше заменить ее чем-то совершенно не связанным с первоначальной темой.

Он мог переделать речь в обыкновенное осуждение предателей и мыслепреступников, однако этот ход выглядел слишком очевидным, в то время как выдуманная победа на фронте или факт триумфального перепроизводства в ходе выполнения Девятого трехлетнего плана могли слишком уж усложнить правку. Ему был необходим какой-то чисто фантастический элемент. И вдруг в уме возник образ некоего товарища Огилви, недавно погибшего в бою при героических обстоятельствах. Бывали такие оказии, когда Большой Брат посвящал свой Ежедневный Приказ памяти какого-нибудь рядового члена Партии, жизнь и смерть которого, на его взгляд, могли послужить достойным примером. Сегодня он будет чтить память камарада Огилви. И пусть такого человека никогда не существовало, но несколько газетных строчек и пара поддельных фотографий скоро приведут его в бытие.

Недолго подумав, Уинстон пододвинул к себе речепринт и начал диктовать в знакомом стиле Большого Брата: военном, педантичном и легком для подражания благодаря манере задавать себе самому вопросы и тут же отвечать на них («Какой же урок, товарищи, мы извлечем из этого факта? Урок, который также является одним из фундаментальных принципов ангсоца, то есть…» и так далее, и так далее).