1984, Торговец забвением

- Она, знаете ли, еще с детства страдала головными болями. А потом вдруг начались боли в спине… Все приписывали это беременности. Просто боли в позвоночнике… начинались, потом проходили, до следующего раза… Раз в неделю, в течение дня или двух… Однажды в воскресенье, срок беременности был тогда шесть месяцев, она проснулась с сильной головной болью… Приняла несколько таблеток аспирина, но он никогда особенно не помогал. Ей становилось все хуже… А когда мне пришлось отлучиться в лавку, она сказала, что ляжет и попробует поспать. Но, когда я вернулся… она плакала… и стонала от боли. Я пытался вызвать врача… на это ушла целая вечность… было воскресенье. Наконец приехала «скорая». К тому времени ей стало совсем скверно… Она умоляла меня… кого-нибудь… кого угодно, прекратить ее мучения… Но что я мог? Я не мог… Оба мы были испуганы… нет, просто в ужасе… это было просто невыносимо. В машине «скорой» она страшно страдала… била себя по голове кулаками… а я ничего не мог… Не мог даже удержать ее на месте… Она рвалась куда-то прочь, выла, каталась… А в конце, когда мы уже почти приехали, вдруг впала в забытье… И я был рад за нее, хотя и испугался… да, испугался.

- О Господи…

Какое-то время я сидел молча, словно всматриваясь в прошлое, затем сглотнул ком, вставший в горле, и уже спокойнее продолжил:

- Четыре дня она находилась в коме… Я все время был с ней… Они позволили мне остаться. Сказали, что не смогли спасти ребенка, слишком Малый срок. Вот если бы через месяц, тогда возможно… Сказали, что этот кровеносный сосуд был уже давно не в порядке, «протекал», как дырявая труба… И что кровь попадала ей в мозг и в позвоночный столб… и отсюда эти боли в спине и головные тоже… Но даже если б диагноз поставили раньше, спасти ее вряд ли бы удалось… рано или поздно произошел бы разрыв стенки сосуда… так что, возможно, даже лучше, что мы не знали.

Я умолк. Слез не было. Самым невыносимым в эти секунды было бы проявление жалости или сочувствия со стороны Джерарда, но он, похоже, понял это.

- Жизнь - чертовски несправедливая штука, - спокойно заметил он.

- Да.

Он не стал говорить, что все пройдет и забудется, что время - великий лекарь. Он не сказал, что я обязательно встречу другую девушку, снова женюсь и все такое прочее. Нет, мне определенно все больше и больше нравился этот Джерард.

- Спасибо за то, что рассказали, - сказал он.

- Обычно я не говорю… - извиняющимся тоном произнес я.

- Да. Слышал от Флоры. Тут же уходите в себя, стоит кому спросить.

- Все же наша Флора - ужасная болтушка…

- Иногда болтовня приносит облегчение.

Я снова умолк. Выложив ему все это, я испытывал нечто похожее на облегчение. Наверное, болтовня действительно помогает. Иногда.

Он допил бренди и поднялся.

- Если появятся какие соображения, звоните, ладно?

- О'кей.

Он направился к двери и остановился возле столика у стены, на котором среди коллекции ракушек Эммы стояли еще три или четыре фотографии.

- Ваша мать? - спросил он и взял снимок, на котором верхом на лошади в окружении гончих красовалась дама. - Поразительно хороша.

- Мать, - кивнул я.

Он поставил снимок на место, взял другой.

- Отец?

- Отец.

Он долго всматривался в волевое веселое лицо мужчины в полковничьем мундире с двойным рядом орденских ленточек. В глазах - искорки смеха, подбородок вздернут, твердые губы слегка раздвинуты в улыбке.

- А вы на него похожи.

- О, только внешне, - я отвернулся. - Страшно любил его, когда был маленьким. Просто обожал. Он умер, когда мне было одиннадцать.

Джерард поставил и эту фотографию, начал разглядывать остальные.

- Ни брата, ни сестер?

- Нет, - я усмехнулся. - Из-за моего рождения весь охотничий сезон пошел насмарку. Мама так и говорила: одного раза достаточно.

Джерард покосился на меня.

- И вы… не возражали?

- Нет, никогда. Я. знаете ли, почти всегда был один и привык, - я пожал плечами. - Вообще-то мне даже нравится одному…

Он кивнул и вышел в холл, затем - в кухню и остановился возле входной двери, где рукопожатиями мы не обменялись, поскольку у обоих руки были на перевязи.

- Провел очень интересный вечер и с большой пользой.

- Был искренне рад вам. Похоже, он немного удивился.

- Серьезно? Почему?

- Вы… не слишком требовательны.

- В чем это выражается?

- Ну… э-э… тарелки с китайской едой на коленях. - На самом деле я имел в виду другое, но почему-то не сказал.

Он издал невнятный и низкий горловой звук видимо, уловил мое нежелание отвечать прямо и заметил:

- Вот тут вы ошибаетесь. Я куда как требовательнее, чем вам кажется. И еще… вы себя недооцениваете, - он иронически усмехнулся. - Спокойной ночи.

- Спокойной ночи.