1985, Напролом

- А синяки? - спросил он.

- А это по мне позавчера прошлись несколько лошадей.

Он кивнул - это было дело житейское. Я заплатил ему наличными, и он проводил меня до двери.

- Удачи тебе, - сказал он. - Ты заходи, если что.

Я поблагодарил его, поймал такси и вернулся в гостиницу, думая о том, что как раз сейчас печатается «Знамя», а опровержения в нем нет. Еще я думал о Леггате и обо всех, кто стоит за ним: юристы, Нестор Полгейт, Таг Танни, Оуэн Уаттс, Джей Эрскин. Думал о фуриях, которых нечаянно спустил с цепи.

«Мы тебе объясним, что есть люди, которыми вертеть нельзя», - сказал один из этих, с ножами. Что ж, объяснили…

В агентстве по найму автомобилей сообщили; что мне повезло: «мерседес» у них есть. Вот ключи, а сама машина - в подземном гараже. Если я соберусь куда-то ехать, портье мне ее покажет. Я поблагодарил их. Мне ответили: «Мы работаем для вас!»

Придя к себе, я заказал обед в номер и позвонил Уайкему, рассказать, как победили его победители. Это вернуло мне хотя бы тень сегодняшнего радостного подъема.

- С ними все в порядке? - спросил я.

- Да, едят как обычно. УДаулагири такой вид, словно ему пришлось тяжело, но Дасти говорит, что он выиграл без особого труда.

- Даулагири молодец! - сказал я. - Все они молодцы. А Кинли - один из лучших коней, какие у вас когда-либо были.

Мы поговорили о будущем Кинли и о лошадях, которые должны были участвовать в скачках в Аскоте назавтра и в субботу. Для Уайкема октябрьноябрь-декабрь были пиком деятельности: лошади приходили в наилучшую форму, и нынешние успехи были ожидаемыми и запланированными.

С тридцатого сентября по Новый год Уайкем выставлял каждую из своих лошадей на скачки как можно чаще. «Лови момент!» - говаривал он. После Рождества скачкам препятствовали метели и морозы, и в конюшне наступало время зимовки - отдыха, восстановления сил и подготовки ко второй вспышке активности в марте. Моя жизнь в основном подчинялась тем же ритмам. Они были такими же естественными для меня, как и для лошадей Уайкема.

- Ну иди отдыхай, - благодушно сказал он наконец. - Завтра у тебя шесть заездов, а в субботу еще пять. Иди поспи.

- Ладно, - сказал я. - Спокойной ночи, Уайкем.

- Спокойной ночи, Пол.

Мне принесли обед. Я поел и выпил немного вина, одновременно дозваниваясь другим тренерам, оставлявшим мне сообщения, потом позвонил Розе Квинс.

- Четыре победы! - сказала она. - Круто, ничего не скажешь.

- Всяко бывает.

- Да, конечно. Пусть это послужит для вас утешением, старина. У меня для вас плохие новости.

- Какие именно?

- Режиссер «Секретов бизнеса» наотрез отказался отвечать, кто натравил его на Мейнарда Аллардека.

- Но кто-то это сделал?

- Безусловно! Он просто не говорит кто. Я подозреваю, что ему заплатили за то, чтобы он это сделал, не меньше, чем за то, чтобы он этого не делал, если вы понимаете, что я имею в виду.

- Должно быть, тот, кто ему заплатил за то, чтобы он это сделал, чувствует себя обманутым.

- Беда какая! - сказала она. - Ну пока.

- Постойте! - поспешно сказал я. - А за что посадили Джея Эрскина?

- Я же вам говорила. Помешал ходу судебного разбирательства.

- Но что именно он сделал?

- Насколько я помню, он запугал главного свидетеля обвинения. Тот сбежал за границу и в суд не явился, так что преступнику удалось выкрутиться. А что?

- Так, интересно. А сколько ему дали?

- Пять лет. Но выпустили значительно раньше.

- Спасибо.

- Пожалуйста. Кстати, мы отчасти квиты. Я воспользовалась вашим советом. Яд подействовал. Меня избавили от владычества шовиниста. Так что спасибо вам и спокойной ночи.

- Спокойной ночи.

Если «Знамени» нужно кого-то запугать, Джей Эрскин это устроит.

Я вздохнул, протер глаза и подумал о Холли, которая давно уже прорывалась ко мне, требуя, чтобы я позвонил. Ей нужны деньги, которые я все еще носил на себе в поясе, и мне придется убедить ее или Бобби подъехать завтра утром в Лондон либо в Аскот и забрать их.

И еще придется сказать ей, что мне так и не удалось добиться, чтобы «Знамя» напечатало опровержение. Что ее с Бобби адвокаты могут трудиться сто лет подряд, но так ничего и не выгрызут. Что если мы во всеуслышание объявим, что их разговоры прослушивались, это, конечно, доставит «Знамени» некоторые неприятности, но не заставит их банкира передумать. Я неохотно набрал номер Холли.

- За деньгами? - сказала она. - Конечно, приедем. Да подожди ты болтать! Выслушай сначала.

- Ладно.

- Звонил Сэм Леггат. Редактор «Знамени».

- Он звонил? Когда?

- С час назад. Или часа полтора. Около семи. Он сказал, что ты в Лондоне, где-то в районе Найтсбриджа, и спрашивал, не знаю ли я, где ты остановился.

- А что ты сказала? - с тревогой спросил я.

- Я ему сказала, где ты ночевал накануне. Посоветовала обратиться туда. Он сказал, что это не в Найтсбридже, и я ответила, что нет, конечно, но есть такая штука - «такси» называется. Во всяком случае, он говорил, у него к тебе срочное дело. Попросил меня записать. Он говорил, что опровержение печатается и будет разослано всем, кому надо.

- Как! Господи, что ж ты сразу-то не сказала?