1985, Напролом

- Ладно, завтра попробую. И, будьте так добры, выдайте мне ваше распоряжение в письменном виде как можно быстрее.

- Хорошо, - сказал я.

- Да, а вы молодец! Я слышал о ваших победах по радио.

Я поблагодарил его и повесил трубку. Потом подумал, вышел из гостиницы, дошел до ближайшего метро и позвонил Сэму Леггату в «Знамя» из автомата.

На этот раз ждать мне не пришлось. Я сразу услышал в трубке его голос, резкий и решительный.

- Наши юристы говорят, что ваши вчерашние действия пахнут шантажом.

- То, чем занимались ваши репортеры в доме моего зятя, пахнет тюремным заключением.

- Наши юристы говорят, что если у вашего зятя есть претензии, которые он считает нужным разрешать по суду, пусть его юристы свяжутся с нашими юристами.

- Ага, - сказал я. - И сколько же времени это займет?

- Наши юристы считают, что никакой компенсации выплачивать не следует. Вся информация, содержавшаяся в заметках, в основе своей была правдивой.

- Опровержение печатается?

- Еще нет. Наша газета печатается позднее.

- Но вы намерены его напечатать?

Он умолк. Пауза слишком затянулась.

- Сегодня кто-то обыскал мой коттедж, кто-то другой взломал мою машину, двое людей напали на меня с ножами, и еще кто-то пытался всучить мне три тысячи фунтов, положив их на мой банковский счет. Вы об этом знали?

Снова молчание.

- Я расскажу об этом подслушивании всем, кого знаю, - сказал я. Вот прямо сейчас и начну.

- Где вы? - спросил он.

- На том конце провода.

- Подождите! - сказал он. - Вы мне не перезвоните?

- Когда?

- Минут через пятнадцать.

- Ладно.

Я повесил трубку и постоял, барабаня пальцами по стенке кабины и размышляя, есть ли в «Знамени» специальная аппаратура, позволяющая определить, откуда я звонил, или у меня опять фантазия разыгралась.

«Нет, - подумал я, - я не могу себе позволить еще одной драки». Я вышел из метро, минут десять побродил по улицам, потом зашел в паб и позвонил в «Знамя» оттуда. Моего звонка опять ждали: коммутатор соединил нас немедленно.

Когда Сэм Леггат сказал: «Да?», я услышал на заднем плане громкие голоса.

- Это Филдинг, - сказал я.

- Рановато вы.

Голоса на заднем плане внезапно умолкли.

- Ваше решение? - спросил я.

- Мы хотим с вами поговорить.

- Говорите.

- Нет. Здесь, у меня в кабинете.

Я ответил не сразу, и он резко окликнул меня:

- Эй, вы слушаете?

- Слушаю, - сказал я. - Когда печатается ваша газета?

- Первый выпуск - в шесть тридцать, чтобы поспеть к поездам, идущим на запад. Можем придержать до семи. Но это предел.

Я посмотрел на часы. Четырнадцать минут седьмого. С моей точки зрения, что-то обсуждать было уже поздно.

- Послушайте, - сказал я, - ну почему бы вам не напечатать это опровержение и не развезти его? Не такое уж большое дело. Обойдется вам в стоимость бензина до Ньюмаркета и обратно. Я приду к вам в кабинет, когда узнаю, что опровержение печатается.

- А вы поверите мне на слово?

- А вы мне?

Он неохотно ответил:

- Да, я полагаю, вы вернете то, что обещали.

- Верну. Я буду действовать честно. Но и вы должны отплатить мне тем же. Вы причинили серьезный ущерб Бобби Аллардеку и должны хотя бы попытаться исправить то, что натворили.

- Наши юристы говорят, что напечатать опровержение - значит проявить слабость. Они говорят, что мы не можем себе этого позволить.

- Ну нет так нет, - сказал я. - До свидания.

- Нет, Филдинг! Подождите!

- Дураки ваши юристы! - сказал я и повесил трубку.

Я вышел на улицу и растерянно провел рукой по волосам. Все было плохо.

Я проиграл. «Четыре победы! - подумал я. - Это так редко случается!» Мне бы сейчас следовало купаться в шампанском, а не колотиться башкой о кирпичную стенку, которая к тому же еще и дает сдачи. Порезы на ребрах болели. Не обращать на них внимания было уже невозможно.

Я уныло поплелся к очередному автомату и позвонил знакомому хирургу, который работал допоздна.

- А, привет! - жизнерадостно сказал он. - Что это с тобой стряслось так поздно? Надо тайком вправить кости?

- Нет, зашить, - ответил я.

- А-а. А когда тебе на скачки?

- Завтра.

- Ну, забредай!

- Спасибо.

Я взял такси и поехал накладывать швы.

- Это была не подкова, - заметил он, вводя обезболивающее в правый бок. - Это нож.

- Ага.

- Ты в курсе, что там кость торчит?

- Мне не видно.

- Смотри не разорви все это завтра.

- Ну, зашей покрепче.

Он некоторое время трудился, потом похлопал меня по плечу.

- Я поставил швы с растворяющимися нитками, зажимы и еще пластырь, но выдержит ли все это еще четыре победы, понятия не имею.

Я обернулся. Про четыре победы я ничего не говорил.

- В новостях слышал, - пояснил он. Со вторым швом он управился быстрее. Закончив шить, он мимоходом заметил:

- Хм, ножом пырнули… Это на тебя не похоже.

- Я тоже так думал.

- Не расскажешь, как это вышло?

Я понял, что ему просто не по себе. Конечно, он всегда готов был мне помочь без лишнего шума, но ему нужно было знать, что я не натворил ничего незаконного.

- Ты хочешь знать, не ввязался ли я в неприятности с букмекерами, организаторами договорных скачек и всем прочим?

- Наверно, да.

- Не ввязался. Честное слово.

Я коротко рассказал ему о проблемах Бобби и увидел, что он сразу успокоился.