1985, Напролом

- Нет, мы домой поедем! - Холли поцеловала меня холодными губами. Мы бы остались посмотреть на тебя, но меня тошнит. Меня почти все время тошнит. Просто ужас какой-то!

Бобби обнял ее за плечи и повел прочь под большим зонтиком. Оба наклонили головы, защищаясь от ледяного ветра. Мне стало ужасно жалко их обоих. А сколько еще опасностей придется пройти, прежде чем у них все будет в порядке!

Принцесса пригласила к себе в ложу нескольких знакомых, из тех, что меня лично интересовали меньше всего - своих земляков-аристократов, - так что я ее в тот день почти не видел. Она вышла в паддок с двумя своими гостями, в красных дождевиках, перед заездом, в котором должна была участвовать одна из ее лошадей. Принцесса весело улыбалась, несмотря на хлещущий дождь, и спросила, каковы наши шансы. Потом она повторила этот вопрос полтора часа спустя. Я оба раза ответил:

- Приличные.

Первая лошадь пришла четвертой - и это было достаточно прилично, вторая пришла второй - это было тем более прилично. К загону, где расседлывают лошадей, принцесса не выходила - и ничего удивительного, в этом не было. Я тоже не стал заходить к ней в ложу - отчасти потому, что при этих ее знакомых нормально поговорить все равно бы не удалось, но в основном потому, что в последнем заезде я упал в дальнем конце ипподрома. К тому времени, как я доберусь до раздевалки и переоденусь, принцесса наверняка уже уедет.

«Ничего, - думают я, вставая с земли. - Из шести заездов одна победа, одно второе место, одно четвертое, два непризовых, одно падение. Нельзя же каждый день выигрывать четыре скачки из четырех, старик! И ничего не сломают. Даже швы выдержали». Я ждал, пока подъедет машина. В лицо летела ледяная крупа. Я снял шлем и подставил голову под струи дождя, чтобы слиться с этим непогожим днем. Я чувствовал, что снова дома. Зима и лошади, старая песня в крови! Кекс к моему приходу оказался весь съеден.

- Вот гады! - сказал я.

- Ты же не ешь кекс, - заметил мой помощник, стягивая с меня промокшие сапоги.

- Иногда ем, - возразил я. - Например, в такой сырой день, как сегодня, после того как свалюсь с лошади.

- Есть чай. Горячий.

Я выпил чаю, чувствуя, как кипяток согревает меня изнутри. В жокейской раздевалке всегда есть чай и фруктовый кекс. Это помогает согреться и прийти в себя. Жокеи обычно не едят сладкого, но иногда хочется. Служитель сунул голову в дверь и сообщил, что меня кто-то спрашивает.

Я натянул рубашку и ботинки и вышел через весовую. У меня было вспыхнула безумная надежда, что мне привезли чек от Нестора Полгейта. Но надежда быстро угасла. Это был всего-навсего посиневший от холода Дасти со слезящимися от ветра глазами. Он торчал в дверях весовой.

- Конь в порядке? - спросил я. - Мне сказали, вы его поймали…

- Поймал. Бестолочь. Вы как?

- Все нормально. Доктор меня уже осмотрел и допустил назавтра к скачкам.

- Ладно. Я передам хозяину. Ну мы поехали.

- Пока.

- Пока.

Он удалился в сгущающиеся свинцовые сумерки. Добросовестный Дасти решил лично проверить, в достаточно ли я хорошей форме, чтобы управиться завтра с его подопечными. Бывали случаи, когда он рекомендовал Уайкему меня отстранить. И бывали случаи, когда Уайкем его слушался. Дасти временами бывал куда придирчивей медиков.

Я принял душ, переоделся и вышел с ипподрома через дешевые трибуны.

«Мерседес» я оставил не на ипподроме, а на платной стоянке в городе. Возможно, они и не решились бы вторично устроить мне засаду на пустынной стоянке для жокеев, но я не хотел рисковать. А так я спокойно сел в свой «мерседес» и покатил в Лондон.

Там, в своем уютном убежище, я снова увеличил свой счет за телефон, и без того астрономический. Сперва позвонил своей услужливой соседке и попросил зайти утром ко мне в коттедж и сложить в чемодан какой-нибудь костюм, несколько рубашек и еще кое-какие вещи.

- Конечно, Кит, о чем речь! Но я думала, что сегодня-то, после Аскота, вы непременно приедете домой!

- Я тут у знакомых, - сказал я. - Я попрошу кого-нибудь, чтобы заехали к вам и забрали чемодан. Можно?

- Конечно-конечно!

Потом я уговорил другого жокея, тоже жившего в Ламборне, забрать чемодан и привезти его мне в Аскот. Он обещал, что привезет, если не забудет.

Потом я позвонил Уайкему, рассчитав, когда он должен вернуться домой после вечернего обхода конюшен, и сообщил ему, что та его лошадь, которая выиграла, держалась до последнего, две лошади принцессы в порядке, а одна из лошадей, не занявших призового места, решительно безнадежна.

- А Дасти говорит, что в последней скачке, на Свинли-Боттоме, ты здорово слажал. Он сам видел.

- Ага, конечно, - сказал я. - Если Дасти в такую метель, да еще в сумерках, видит, что происходит за полмили от него, значит, глаза у него куда лучше, чем я думал.

- Хм-м… - протянул Уайкем. - А как было дело?

- Передняя лошадь упала, ну и мой через нее кувырнулся. Он все равно не пришел бы первым, если вас это утешит. Он уже начинал уставать, и ему очень не нравилась эта погода.

Уайкем заворчал в знак согласия.