1986

Седоватые редкие волосы директора развевались на ветру. В классе, стоящем у самого угла школы, его никто не слушал. Девочки перешептывались и хихикали, пацаны толкали друг друга. Все они были с красными галстуками и значками «Старших пионеров». Их классная руководительница – тощая, губастая, с кучерявыми седыми волосами – злобно шипела на них.

– …С Лениным, с его великими идеями мы сверяем сегодня наши дела и планы, по ленинским заветам живем. И вы, ребята, только еще учась и готовясь включиться в важное дело строительства коммунизма, должны во всем брать пример с великого Ленина. «Пионер» – это значит первый, и те, кто сегодня будут торжественно приняты в пионеры…

* * *

– Значит, вы точно помните, что видели «ЗИЛ-130» в лесополосе? – спросил Юра. Он сидел на табуретке в кухне. Гриша, громко прихлебывая, ел красный борщ. В тарелке плавало пятно сметаны. Таня возилась у плиты. Ребенок, сидя на грязном полу, играл с грузовиком без колес.

– Точно. – Гриша взял кусок черного хлеба, укусил, начал жевать.

– И это было точно в полдвенадцатого?

– Да, – сказал Гриша с набитым ртом, прожевав, добавил: – Я всегда примерно в одно время прихожу со смены. Может, пять минут туда-сюда…

– И ни шума никакого, ни возни, ни криков вы не слышали – ни когда шли, ни потом, дома?

– Не-а, я уже говорил тот раз.

– А чтобы машина уезжала – слышали?

Рука Гриши с ложкой замерла. Он, приоткрыв рот, глянул на Юру.

– А вроде и слышал. Сразу, как в хату зашел. Такой порой мало машин…

– А почему тот раз не сказали?

– Да вы ж не спрашивали. Только про шум и крики… – Он сунул ложку в рот, проглотил борщ.

– То есть, вы точно помните, что слышали, как уезжает этот «ЗИЛ»?

– Ну… «ЗИЛ» или не «ЗИЛ» не знаю. Я по звуку не особо. Но кто-то вроде уезжал…

23 апреля, среда

Сергей ткнул Игнатовичу в нос бумажку, отпечатанную на машинке, с двумя печатями – треугольной и круглой.

– Ты это видишь, бля, сука? Группа спермы совпадает! Лучше сознавайся, бля… Да, ты все правильно сказал – заехал в лесополосу, чтоб накрутить спидометр. Но только ты не все сказал. Ты накрутил его, потом увидел бабу. Вылез из машины, подошел… Она тебя увидела – и кинулась бежать. Ты побежал за ней, повалил, изнасиловал, а потом задушил косынкой. Так было?

Игнатович покачал головой. Сергей выронил бумажку. Она упала на пол. Сергей со всей силы ударил Игнатовича в грудь. Тот упал вместе со стулом. Сергей подскочил, начал бить его ногами – по ребрам и в живот. Юра сказал:

– Хватит! Перестань!

– Что значит хватит? Когда признается, тогда будет хватит…

Он наклонился над Игнатовичем, схватил его за ворот рубашки.

– Счас задушу тебя к херам, ты понял?

– Хватит! – повторил Юра.

– Что ты заладил? Хватит, хватит… – Сергей сильней сжал воротник. – Ну что, признаешься?

– Признаюсь… – тихо ответил Игнатович.

– Давно бы так. Все, вставай. – Сергей помог ему встать, поднял стул, отряхнул пиджак. – Давай сюда, к столу со стулом вместе. Вот тебе бумага – и пиши… «Начальнику следственного отдела Центрального РОВД… От такого-то такого-то… Чистосердечное признание…»

* * *

Игнатович положил на стол ручку с погрызенным колпачком. Сергей взял бумагу, пробежал глазами, кивнул головой.

– Ну, все, осталось допросить тебя в качестве обвиняемого. Фамилия, имя, отчество…

Игнатович молчал, уставившись в пол.

– Ты что, заснул? Отвечай. Фамилия, имя отчество… Все заново, раз ты уже обвиняемый по этому делу…

* * *

Сергеич довольно кивал головой.

– Ну, молодцы вы, ребята. Грамотно разработали. Потихоньку-помаленьку. А он упирался, зараза, но все же признался… Значится, так. Теперь надо следственный эксперимент провести. Ты, Сережа, этим займешься. А ты, Юра, съездишь с ним завтра в психневродиспансер, на судебно-психиатрическую экспертизу…

24 апреля, четверг

В «уазике» сидели сержант-водитель, Юра, еще один сержант и Игнатович. В окне мелькнули афиши кинотеатра «Октябрь», бетонные ступеньки, магазин «Ласточка», площадь с танком на постаменте. Машина свернула на «горбатый» мост над железнодорожными путями. Юра сидел с хмурым видом рядом с водителем, курил, стряхивая пепел за окно. Игнатович, опустив голову, глядел себе под ноги.

* * *

Стены в коридоре психневродиспансера были покрашены светло-синей краской. Рядом с кабинетом врача висел плакат «Здоровье советского человека – наша первоочередная задача». На стульях, сбитых вместе по несколько штук, сидели Игнатович и Юра. Сержант стоял рядом, прислонившись к стене.

– Можешь подождать в машине, – сказал ему Юра. – Я и один справлюсь.

Сержант молча кивнул, пошел по коридору. Юра повернулся к Игнатовичу.

– Ты ведь не убивал?

Игнатович покрутил головой.

– И не насиловал?

– Не.

– А зачем тогда признался?

– Сами ж заставили…

– Я не заставлял…

– Ну, этот…

– Но ведь если ты не убивал, то что он может сделать?

Игнатович пожал плечами.

– Вы – начальство, вы усё знаете… Когда надо… Вы усем, что захочете, то и повесите… А это, курыть у вас нету?