1993, Миллионы Стрэттон-парка

- Это точно, но она постоянно приблизительно в таком состоянии. Будь я врачом, отстранил бы ее от скачек на всю жизнь.

- Да, видно, она не ходит у вас в любимчиках среди Стрэттонов.

Роджер тут же вспомнил об осмотрительности.

- А разве я говорил…

- Ясно дело, не говорили, - успокоил я его. Помолчав, продолжил: - Так что же изменилось с прошлого воскресенья?

Он посмотрел на светло-бежевые стены, гравюру Аркла в рамке, большой настенный календарь с вычеркнутыми днями, огромные напольные часы (показывавшие точное время), потом на свои ботинки и, посоветовавшись с ними, наконец произнес:

- На сцену вышла миссис Биншем.

- Это так важно?

- А вам известно, кто она такая? - вопрос прозвучал несколько удивленно, даже с оттенком любопытства.

- Сестра старого лорда.

- Мне казалось, вы ничего не знаете об этой семье.

- Я говорил, что у меня нет с ними никакого контакта, и так оно и есть. Но моя мать рассказывала о них. Как я сказал вам, она одно время была замужем за сыном старика.

- Вы имеете в виду Конрада? Или Кита? Или… Айвэна?

- Кита, - ответил я. - Двойняшки Конрада.

- Двуяйцовые близнецы, - заметил Роджер. - Младший из них.

Я кивнул.

- На двадцать пять минут моложе и, по-видимому, никак не может ужиться с этой мыслью. До сих пор.

- Наверное, есть разница.

Разница была и заключалась в том, кто наследует баронство, а кто нет. Кто наследует семейный особняк, а кто нет. Кто наследует состояние, а кто нет. Ревность Кита к своему старшему на двадцать пять минут брату была одной - но только одной из многих, по словам моей матери - причин озлобленности ее бывшего мужа.

У меня хранилась фотография матери в день ее свадьбы со Стрэттоном, жених был высокого роста, светловолосый, улыбающийся, поразительно привлекательно выглядевший, его гордость за нее, светившаяся в нем нежность обещали чудесную жизнь вдвоем. Она рассказывала мне, что была в тот день на седьмом небе, испытывала неописуемое чувство погружения во всепоглощающее счастье.

Не прошло и шести месяцев, как он сломал ей руку и выбил два передних зуба во время очередной ее попытки положить конец его рукоприкладству.

- Миссис Биншем, - сказал Роджер Гарднер, - настояла на созыве собрания акционеров на следующей неделе. Говорят, она настоящий дракон. Она, естественно, приходится тетей Конраду и, очевидно, является единственным живым существом, от страха перед которым у него подгибаются колени.

Сорок лет тому назад она буквально вынудила брата, третьего барона, грубо обойтись с моей матерью, причем сделать это публично. Уже тогда миссис Биншем была движущей пружиной всего семейства, и у нее неплохо получалось подчинять окружающих своей воле.

«Она никогда не отступает от своего, - рассказывала моя мать. - Она просто выматывает последние силы из сопротивляющихся, пока они не уступят и не сделают то, что она требует, только бы их оставили в покое. Понимаешь, со своей точки зрения, она всегда была права, поэтому пребывала в постоянной уверенности, что то, что она хочет, и есть самое лучшее».

Я спросил Роджера:

- А вы лично знакомы с миссис Биншем?

- Как вам сказать. Да, но не очень хорошо. Она импозантная пожилая леди, всегда держится прямо. Довольно часто посещает с лордом Стрэттоном скачки, - точнее сказать, посещала, потому что я имел в виду старого лорда Стрэттона, а не Конрада, мне, впрочем, никогда не доводилось беседовать с ней один на один. Ее лучше знает Оливер. Или, скажем так, - по губам у него пробежала легкая усмешка, - время от времени Оливер выполнял ее указания.

- Так, может быть, она положит конец этой ругани и утихомирит их, - предположил я.

Роджер покачал головой.

- Ее могут послушаться Конрад, Кит или Айвэн, но молодые могут встать на дыбы.

- Вы в этом уверены?

- Безусловно.

- Значит, у вас есть информатор из их числа? Лицо у него моментально застыло, он насторожился.

- Я этого не говорил.

Вернулся Оливер.

- Спонсоры сожалеют по поводу погибшей лошади. Господи, благослови их добрые души. Плохая реклама. Они платили не за это. Сказали, до начала будущего года пересмотрят свое решение. - Голос у него стал совсем печальным. - А ведь я хорошо подготовил эту скачку, - сказал он, обращаясь ко мне. - Десять участников в трехмильном заезде. Это, знаете ли, очень здорово. Часто не удается привлечь больше пяти-шести, а то и меньше. Если спонсоры отступятся, на следующий год мы не соберем и этого.

Я сочувственно пробормотал что-то.

- Если вообще будет следующий год, - сокрушенно вздохнул он. - На следующей неделе собрание акционеров… Они сказали вам?

- Да.

- Собрание будет здесь, на ипподроме, в личной столовой Стрэттонов, - сказал он. - Конрад еще не переезжал в старый дом, говорит, здесь более официально. Вы приедете? - Это был скорее не вопрос, а мольба.

- Еще не решил.

- Очень хочу надеяться, что приедете. Хочу сказать, что в их споре очень важно, чтобы прозвучало мнение со стороны, понимаете? Все они слишком пристрастны.

- Они не захотят видеть меня там.

- Тем более. Вот вам и причина, чтобы пойти.