1994, Дикие лошади

- Прошу прощения, - сказал я, подавляя подступающую ярость. - Если дополнение, сделанное Валентином, будет признано недействительным, в чем я сомневаюсь, поскольку нотариус признал его и засвидетельствовал подпись, тогда книги будут принадлежать Доротее, которая одна может решить, что делать с ними.

- О, спасибо вам, дорогой, - сказала она, и с ее лица сошло выражение тревоги. - Если они мои, я отдам их вам, Томас, потому что знаю, что этого хотел Валентин.

Пол выглядел ошеломленным.

- Но ты не можешь это сделать.

- Почему нет, дорогой?

- Они… они могут быть ценными.

- Я отдам их на оценку, - сказал я, - и если они действительно представляют собой хоть какую-то ценность, я верну все Доротее.

- Нет-нет… - покачала она головой, не соглашаясь со мной.

- Ш-ш… - шепнул я ей. - Пусть пока утешится этим.

Пол в ярости расхаживал по кухне туда-сюда. Потом остановился у стола и с нажимом спросил:

- А кто вы вообще такой, если не считать того, что вы втерлись в доверие к беспомощному, умирающему старику? Я хочу сказать, что это преступление.

Я не видел необходимости объяснять, кто я такой, но Доротея устало сообщила ему:

- Дед Томаса тренировал лошадей, которых подковывал Валентин. Валентин знал Томаса более двадцати лет и всегда любил его, он говорил мне это.

Словно не в силах остановиться, Пол тяжело пошагал прочь от столь неприятной новости, неожиданно покинул кухню и скрылся в коридоре. Можно было бы принять его просто за напыщенного осла, если бы не мимолетное впечатление затаившегося массивного, спящего вполглаза молодого хищника. Я подумал, что не хотел бы вступать с ним в конфликт.

Доротея сказала в отчаянии:

- Я не хочу жить рядом с Полом. Я не вынесу, если Дженет будет приходить ко мне каждый день. Я не в ладах с ней, дорогой. Она подавляет меня.

- Вы не должны ехать, - сказал я. - Пол не может выставить этот дом на продажу, потому что он не принадлежит ему. Но, Доротея… - Я замолк в нерешительности.

- Но что, дорогой?

- Только не подписывайте ничего.

- Что вы хотите сказать?

- Я хочу сказать: не подписывайте ничего. Сперва спросите вашего знакомого нотариуса.

Она изумленно смотрела на меня.

- Но мне, должно быть, придется подписывать разные бумаги, теперь, когда Валентина больше нет.

- Да, но… не подписывайте никакие бумаги только потому, что этого хочет Пол.

- Хорошо, - с сомнением произнесла она. Я спросил ее:

- Вы знаете, какой силой обладает доверенность?

- Она вроде бы дает людям право действовать от своего имени?

Я кивнул.

Доротея быстро обдумала это и сказала:

- Вы говорили мне, чтобы я не подписывала бумагу, дающую Полу право продать этот дом. Это так?

- Именно так.

Она погладила мою руку.

- Спасибо, Томас. Обещаю не подписывать ничего такого. Я буду все внимательно перечитывать. Мне не хочется говорить так, но Пол иногда слишком настойчиво пытается сделать все по-своему.

Пол, на мой взгляд, подозрительно долго безмолвствовал. Я встал, вышел из кухни и отправился на поиски. Я обнаружил его в кабинете Валентина, где он снимал книги с полок и стопками складывал их на полу.

- Что вы делаете? - спросил я. - Пожалуйста, оставьте книги в покое.

Пол ответил:

- Я ищу книгу, которую одалживал Валентину. Я хочу получить ее обратно.

- Как она называется?

Наскоро придуманная Полом ложь не дошла до названия.

- Я узнаю ее, когда увижу, - сказал он.

- Если на какой-либо книге будет стоять ваше имя, - вежливо произнес я, - уверяю вас, вам ее вернут.

- Это мне не очень-то нравится.

В дверях появилась Доротея, увидела книги, сложенные на полу, и на лице ее одновременно появились недоумение и досада.

- Пол! Прекрати это! Эти книги принадлежат Томасу. Если ты возьмешь их, это будет воровство.

Пол и виду не подал, что его заботит такое ничтожное обвинение.

- Он не возьмет их, - успокаивающе промолвил я.

Пол скривил губы, проложил себе путь к передней двери дома и оставил ее открытой.

- Что он делает, дорогой? - растерянно спросила Доротея, глядя, как ее сын целеустремленно топает по дорожке.

- Кажется, он собирается притащить одну из своих коробок, чтобы упаковать в нее книги, - отметил я. Я закрыл переднюю дверь и запер ее на оба замка - верхний и нижний. Потом я прошел через кухню и тем же манером обезопасил заднюю дверь, а затем сделал быстрый круг по комнатам, заглянув даже в ванные, чтобы убедиться, что окна закрыты и заперты.

- Но Пол - мой сын, - запротестовала Доротея.

- И он пытается похитить книги Валентина.

- Ох, дорогой!…

Пол начал колотить в переднюю дверь.

- Матушка, впусти меня немедленно.

- Быть может, впустить его? - заволновалась Доротея.

- Пребывание снаружи ему не повредит. Сейчас не так уж холодно, а он может посидеть в машине. Или поехать домой, конечно.

- Иногда Пол так неприятен, - горько сказала Доротея.

Я поставил книги обратно на полки. Те, которые Пол выбрал, чтобы похитить для начала, были в самых роскошных переплетах - недавно опубликованные биографии чемпионов скачек, считавшиеся у знатоков почти бесценными. Я догадывался, что именно тщеславие Пола лежало в основе тех планов, исполнению которых помешали его мать и я.