1994, Дикие лошади

- Правильно. Он тогда был Формозой. И на тот момент истории он не был индустриальной страной. - Профессор сел и отхлебнул кофе, который был таким же жидким, как и мой. - Полиция хочет знать, кому принадлежал этот нож. Откуда я могу это знать? Я сказал, что в Англии ношение такого ножа в общественном месте является правонарушением, и спросил их, где они кашли его.

- Что они ответили?

- Они не ответили. Они сказали: «Это вас не касается, дедуля».

Я рассказал ему в подробностях, где полиция раздобыла этот трофей, и он произнес, передразнивая меня:

- Вау!

Я уже начал привыкать к нему и к его тесной комнате: стены, увешанные книжными полками, как у Валентина, заваленный бумагами антикварный стол орехового дерева, латунная лампа под металлическим зеленым абажуром, дающая неяркий свет, ржаво-зеленые бархатные занавески, прицепленные к большим коричневым кольцам, надетым на деревянный карниз, неуместно смотрящийся современный телевизор рядом со старой пишущей машинкой, засушенные поблекшие гортензии во французской вазе и бронзовые часы с римскими цифрами, отсчитывающие уходящее время.

Комната, опрятная и старомодная, пахла старыми книгами, старой кожей, кофе и трубочным дымом - жизнью старого человека. Несмотря на холодный вечер, отопление не работало. Старый трехрядный электрический камин стоял холодный и темный. Профессор был одет в свитер, потертый твидовый пиджак с заплатами на локтях, в домашние брюки из коричневой в клетку шерстяной материи, шею он обмотал шарфом. На носу его сидели бифокальные очки, щеки и подбородок были тщательно выбриты: он мог быть стар и стеснен в средствах, но марку держал по-прежнему.

На столе в серебряной рамке стояло поблекшее старое фото - сам профессор, еще молодой, стоит под руку с женщиной, оба улыбаются.

- Моя жена, - объяснил он, увидев, куда я смотрю. - Она умерла.

- Простите.

- Это случилось давно, - сказал он.

Я допил свой безвкусный кофе, и профессор деликатно поднял вопрос о гонораре.

- Я не забыл, - ответил я, - но есть еще один нож, о котором я должен вас спросить.

- Какой нож?

- На самом деле два ножа. - Я сделал паузу. - У одного рукоять из полированного дерева с разводами - я полагаю, это может быть розовое дерево. Эфес у него черный и черное обоюдоострое лезвие в дюйм шириной и почти в шесть дюймов длиной.

- Черное лезвие? Я подтвердил это.

- Это прочное, смертоносное и красивое на вид оружие. Можете вы узнать его по описанию?

Он осторожно поставил свою пустую чашку на стол и забрал мою тоже. Потом сказал:

- Самые известные ножи с черными лезвиями - это ножи британских коммандос. Предназначались для того, чтобы снимать часовых ночью.

Я едва не сказал «вау» снова, не столько из-за содержания этой «справки», сколько из-за подтверждения им того, что назначением этих ножей было нести смерть.

- Их обычно держат в ножнах из ткани цвета хаки, - продолжал он, - с петлей для ремня и шнурками - чтобы привязывать ножны к ноге.

- Тот, который я видел, был без ножен, - ответил я.

- Жаль.

- Был он настоящий или копия?

- Не знаю.

- Где вы видели его?

- Его подарили мне в коробке. Я не знаю, кто передал его, но я знаю, где он находится. Я поищу на нем клеймо «Сделано в Тайване».

- Во время второй мировой войны их выпустили тысячи, но теперь они все коллекционные экземпляры. И, конечно, в Британии никто больше не может продавать, рекламировать или даже дарить такие ножи после постановления уголовного суда от 1988 года. Коллекция может быть конфискована. Никто из владельцев коллекций в наши дни не держит их на виду.

- В самом деле?

Он сумрачно улыбнулся моему удивлению.

- Где вы были, молодой человек?

- Я живу в Калифорнии.

- А-а… Тогда понятно. В Соединенных Штатах разрешено носить любые ножи. А помимо того, есть клубы для коллекционеров, ежемесячные журналы, магазины и выставки, и каждый может заказать, чтобы ему изготовили практически какой угодно нож. - Он помолчал. - Я мог бы предположить, что нож, который показывали мне полицейские, был нелегально привезен из Америки.

Я подождал несколько секунд, обдумывая ситуацию, а затем сказал:

- Я хотел бы изобразить еще один нож, если у вас найдется листок бумаги.

Он протянул мне блокнот, и я нарисовал «Гнев», подписав также и его имя.

Дерри долго смотрел на рисунок со зловещим спокойствием, а потом спросил:

- Где вы видели это?

- В Англии.

- Кто его владелец?

- Я не знаю. Я думал, вы можете знать.

- Нет, я не знаю. Как я уже говорил, любой, кто владеет такими вещами, держит их спрятанными, в секрете.

Я вздохнул. Я надеялся, что от профессора Дерри узнаю больше.

- Нож, который вы изобразили, - сказал он, - называется «Армадилло». «Гнев» - это марка производителя. Он сделан из нержавеющей стали в Японии. Это дорогостоящее, тяжелое, необычайно острое и опасное оружие.

- Хм-м… - Я помолчал, а потом спросил: - Профессор, какой тип людей может владеть такими игрушками, пусть даже тайно? Или в особенности тайно?