1995, Дорога скорби

Я не видел программу, когда она выходила в эфир в марте - я был тогда в Америке и пытался разыскать вскрывающегося владельца лошади, который не уплатил по совершенно чудовищному счету. Так или иначе, я не видел многих программ Эллиса - его двадцатиминутное шоу показывали два раза в неделю в составе часовой программы спортивных новостей, так что Эллис появлялся на экране слишком часто, чтобы каждое его явление приветствовать фанфарами.

Встретив Эллиса на скачках, как обычно, я рассказал ему о звонке Линды Фернс и спросил, не разузнал ли он чего нового о кентских пони.

- Сид, дружище, - улыбнулся он, - все это было несколько месяцев назад, так?

- Пони калечили в январе и феврале, а твоя программа вышла в марте.

- А сейчас у нас июнь, верно? - Он покачал головой без огорчения или удивления. - Ты же знаешь, на что похожа моя жизнь. У меня есть специальные люди, которые разыскивают для меня разные истории. Телевидение это ненасытная прорва. Конечно, если бы с этими пони что-нибудь прояснилось, я бы сказал и непременно сделал бы продолжение, но мне ничего не известно.

- Рэчел Фернс, девочке, больной лейкозом, до сих пор снятся кошмары.

- Бедная девочка.

- Она сказала, что ты был очень добр.

- Ну… - он мотнул головой, - это не так уж сложно. Честно говоря, та программа сделала чудеса с моим рейтингом. Сид, ты знаешь что-нибудь об этом скандале с букмекерами, который я предполагаю выставить на всеобщее обозрение на следующей неделе?

- Вообще ничего, - с сожалением сказал я. - Но, Эллис, возвращаясь к этим нападениям, - ты не следил за другими несчастными случаями с чистокровными жеребятами и двухлетками?

Он легко пожал плечами.

- Мои агенты считают, что эти случаи достойны лишь пары упоминаний.

Это дело подражателей. Я имею в виду - тут нет ничего столь же сильного, как эта история о детях. - Он усмехнулся. - Ничего, что задевает за душу.

- Ты циник, - сказал я.

- Да разве все мы не циники?

Мы много лет были близкими друзьями, Эллис и я. Мы состязались на скачках, он - как одаренный любитель, я - как преданный делу профи, но в нас обоих был тот внутренний огонь, который делает скачки с препятствиями на полудиких лошадях со скоростью тридцать миль в час вполне приемлемым способом проводить время.

Подумав о том, что раз за три или четыре месяца ни полиция, ни программа Эллиса Квинта не добились результатов, я тоже могу потерпеть неудачу в поисках вандалов, я тем не менее сделал все возможное, чтобы отработать свой гонорар, и зашел с другого боку - стал задавать вопросы не владельцам пони, а журналистам, которые писали об этом в газетах.

Я методически опрашивал их по телефону, начав с местных кентских газет и перейдя затем к репортерам ежедневных лондонских газет. Большинство ответов были одинаковыми: история стала известна из сообщения агентства новостей, которое снабжает все газеты информационными сводками. Продолжения и интерпретация - это уже дело самой газеты.

Из всех газет, которые дала мне Линда Фернс, «Памп» раздула это дело самым отвратительным образом, и после примерно шести звонков я наткнулся на человека, который буквально прожигал дырки в страницах своим пылом. Это был Кевин Миллс, главный репортер «Памп».

- Выпить кружечку? Почему бы и нет, - откликнулся он на мое приглашение.

Он встретился со мной в пабе (хорошо, когда кругом тебя никто не знает) и рассказал мне, что сам лично ездил в Кент ради этой истории. Он взял интервью у всех детей и их родителей, а еще у одной свирепой дамы, которая возглавляла отделение Пони-клуба, и так надоел полиции, что они вышвырнули его вон.

- Поразительно, - сказал он, попивая джин с тоником, - никто не заметил ничего. Все эти пони были на пастбищах, на всех совершено нападение в какой-то момент между закатом и восходом, что дает вандалам в январе и феврале несколько часов на то, чтобы сделать свое дело и удрать.

- Но ведь ночью темно, - сказал я.

Он покачал головой.

- Все нападения происходили в светлые ночи, близко к полнолунию и в само полнолуние каждого месяца.

- И сколько их было, ты не помнишь?

- В январе сразу четыре. Два пони были ослеплены. Еще было две кобылы с резаными ножевыми ранами в их… ну, в родильном проходе, как заставил меня написать наш разборчивый редактор.

- А в феврале?

- Один ослеплен, еще две порезанных кобылы, одна отсеченная нога.

Бедная девочка нашла эту ногу рядом с поилкой, из которой пил ее пони. Эллис Квинт сделал об этом великолепную телепрограмму. Ты ее не видел?

- Я был в Америке, но слышал о ней.

- Анонсы этой программы шли всю неделю. Ее смотрела почти вся страна. Она вызвала чудовищную волну. Этот пони был последним пострадавшим в Кенте, насколько мне известно. Полиция думает, что это была местная банда подонков, которые почуяли, куда ветер дует. А люди перестали выпускать пони на неохраняемые пастбища, понятно?