1995, Дорога скорби

Она вздохнула и отрицательно покачала головой.

- Он вместе с двумя другими мальчишками украл машину и разбил ее.

Джонатан сидел на заднем сиденье. Парнишке, который был за рулем, было тоже пятнадцать. Он сломал шею, и его парализовало. Они называют это «покататься». Покататься! Самое настоящее воровство. И Джонатан нисколько не раскаялся. Он бывает настоящим поросенком. Но с жеребцом… это ведь не он?

- Нет. Точно не он. - Я глотнул горячего чая и спросил:

- В окрестностях было известно, что вы держите своего замечательного жеребца на этом поле?

Она кивнула.

- Ева, которая смотрит за ним, ни о чем другом не говорит. Вся деревня знает. Вот почему сюда сбежалось столько народу. Половина деревни, да еще эти туристы. Да еще в такую рань.

- А ваши друзья? - предположил я.

Она мрачно кивнула.

- Все знали. Я купила его на торгах в октябре. Его родословная это мечта. Он поздний жеребенок - родился в конце апреля, а на следующей неделе должен был начать тренироваться. Ох, Господи!

- Мне очень жаль, - сказал я. Я заставил себя задать неизбежный вопрос:

- Кто из ваших друзей приезжал сюда, чтобы полюбоваться жеребцом?

Она не была тупицей.

- Ни один из приезжавших сюда не мог этого сделать! Как? Лорд и леди Декстер? Конечно, нет! Гордон и Джинни Квинт, и милый Эллис? Не будьте глупцом. Хотя я полагаю, - в ее голосе послышалось сомнение, - что они могли сказать о нем другим. Это не было тайной. После тех торгов любой мог узнать, что жеребец здесь.

- Конечно, - сказал я.

Эллис.

Мы допили чай и вернулись в гостиную. Племянник Джонатан неотрывно смотрел на меня, и, улучив момент, я, чтобы проверить свое впечатление, кивнул головой по направлению к двери и пошел на выход. И тут же он встал и пошел следом.

Я пересек холл и через остававшиеся открытыми двери вышел на стоянку.

- Сид Холли, - позвал он.

Я обернулся. Он стоял шагах в четырех, все еще не доверяя мне полностью. Его произношение и общий вид говорили о дорогих школах, деньгах и привилегиях. Рот и поведение говорили о неряшливости.

- Что такое важное ты знаешь? - спросил я.

- Эй! Послушайте! О чем вы говорите?

- Ты хотел мне что-то сказать, ведь так? - без нажима сказал я.

- Не знаю. Почему вы так подумали?

Я слишком часто видел это выражение, чтобы ошибаться. Он знал что-то, что должен был рассказать, и только его бунтарство заставляло его молчать так долго.

Я не стал взывать к лучшей стороне его натуры, поскольку не был уверен в ее существовании.

- Ты проснулся раньше, чем в четыре часа? - предположил я. Он бросил на меня свирепый взгляд, но промолчал.

- Ты что, терпеть не можешь помогать кому бы то ни было? Никто не уличит тебя в хорошем поведении. Скажи мне, что ты знаешь. Я дам о тебе такой плохой отзыв, какой захочешь. Твоя репутация останется при тебе.

- Идите к черту.

Я ждал.

- Она меня убьет, - сказал он. - Хуже - она выгонит меня из дома.

- Миссис Брэккен?

Он кивнул.

- Моя тетя Бетти.

- Что ты сделал?

Он произнес несколько англосаксонских слов, чтобы произвести на меня впечатление своей взрослостью. Очень патетично. К сожалению.

- У нее такие дурацкие правила, - сказал он. - Быть дома к половине двенадцатого вечера.

- А сегодня ночью ты не был? - предположил я.

- Меня отпустили на поруки, - сказал он. - Она вам сказала?

- Да.

Он сделал еще два шага по направлению ко мне, подойдя на нормальное для разговора расстояние.

- Если она узнает, что я уходил, я опять могу попасть в колонию.

- Если она тебя посадит, ты хочешь сказать?

Он кивнул.

- Но… черт… отрубить лошади ногу…

Вполне возможно, где-то и была у его натуры лучшая сторона. Угонять машины было о'кей, калечить лошадей - нет. Он не мог выкалывать глаза пони - не тот это был тип.

- Если я улажу это с твоей тетей, ты мне скажешь? - спросил я.

- Пусть она пообещает не говорить Арчи. Он хуже.

- Э… А кто такой Арчи?

- Мой дядя. Брат тети Бетти. Он из истеблишмента.

Я не давал никаких обещаний.

- Просто говори.

- Через три недели мне будет шестнадцать. - Он внимательно посмотрел на меня, ожидая реакции, но его слова меня всего лишь озадачили. Я подумал, что возраст, после которого преступление перестает считаться «детским», на два года больше. Его не могут послать в тюрьму для взрослых. Джонатан увидел, что я ничего не понимаю.

- Нельзя привлечь за секс с парнем, которому нет шестнадцати, - нетерпеливо сказал он. - Только с девчонкой.

- Ты уверен?

- Она так сказала.

- Тетя Бетти? - растерялся я.

- Да нет, тупица. Женщина в деревне.

- А!

- Ее старик - водитель-дальнобойщик. Он меня убьет. Тут и колония сойдет за яблочный пирог.

- Вряд ли.

- Она этого хотела, ясно? А я никогда этого раньше не делал. Я купил ей джину в пабе.

Что было определенно незаконно для пятнадцатилетнего.

- Так… этой ночью ты возвращался из деревни… Когда? Точное время.

- Было темно. Перед самым рассветом. Раньше луна светила ярче, но я припозднился. Я бежал. Она - тетя Бетти - встает с петухами. Выпускает собак в шесть часов.

Я подумал и спросил:

- Ты видел каких-нибудь бродяг или туристов?

- Нет. Для них было слишком рано.

Я задержал дыхание. Я должен был задать следующий вопрос и боялся ответа.