19a80551de29cd22aac68fc54f3430de

Германией. Между тем, войне предшествовали полуторавековые мирные соседские отношения. Мы объясняем это

воодушевление тем, что Россия с XVIII века представляла поле наступления немецкого капитала, труда и культуры.

Русская буржуазия таила зависть к более дельной германской буржуазии, к преуспевающему в России немецкому

фабриканту или булочнику. Помещики жаловались на высокие хлебные пошлины, проведенные немецкими аграриями, крестьяне думали о дележе земель немцев-помещиков и колонистов. Германофобские чувства охватили даже

значительную часть интеллигенции. Один из учеников Дельбрюка, петроградский профессор истории Митрофанов, излил своему наставнику перед самой войной очень широко распространенные в русской провинции враждебные

немцам мелкобуржуазные настроения. Родина славянофильского шовинизма, Чехия, не пропиталась ли она враждой к

Германии еще в XV веке из-за попыток колонизации ее немцами?

Чтобы помешать поставкам Соединенными Штатами военного снаряжения Антанте, Германия попыталась

организовать в Америке, в широких размерах, саботаж; устраивались несчастные случаи на заводах, перекупалось

необходимое для них сырье, производился умышленно брак, среди рабочих сеялось возбуждение. Германия связалась с

ближайшим недругом Соединенных Штатов — слабой Мексикой. Эта неумная политика привела к тому, что Германия

скомпрометировала 20 миллионов граждан Соединенных Штатов, немцев по национальности; им пришлось

доказывать, что они американцы, а не немцы, и презирают немецкие способы борьбы. Результатом было то, что 20

миллионов немцев потеряли возможность проявлять какую-либо политическую активность и не могли возвысить свой

голос против вступления Соединенных Штатов в войну с Германией. Немецкая экономическая активность дала только

лишнее оружие врагам, Вильсон, объявляя войну своим посланием 2-го апреля 1917 г., мог сослаться: "прусское

самодержавие повсюду затеяло преступные интриги против нашей промышленности и нашей торговли. Его интриги

едва не посеяли смуту в нашей стране".

Вполне возможно, что экономическое наступление не представит выгод ни для одной из воюющих сторон, и

военные действия будут развиваться без параллельных схваток на экономическом фронте. Такова была война в 1870

году: слабейшая в экономическом отношении Пруссия ограничивалась действиями на вооруженном фронте, а богатая

Франция не могла обострять экономической борьбы, так как ее военные дела шли плохо, и в руках немцев находились

ценные залоги.

Точно так же, со стороны слабых экономически России и Италии было разумно не обострять в течение мировой

войны экономической борьбы с Германией. Момент возникновения экономического фронта относится здесь не к

началу войны, а к более поздним периодам. Еще осенью 1915 г. в Петрограде спокойно проживало 250.000 немцев, наполовину германских подданных, продолжая свои торговые и промышленные дела; через Скандинавию русская

торговля с Германией неофициально продолжалась. Для царского правительства начинать внутри России травлю

ненцев было политически невыгодно. Но этого добивалась Антанта, добивалась московская буржуазия, видевшая

конкуренцию себе в немецкой контрабанде, и в немецких дельцах внутри России. Начало было положено погромом

немецких магазинов в Москве весной 1915 г., затем началось преследование немецких товаров, высылка лиц немецкой

национальности, секвестр их собственности и т. д. Все эти меры весьма ускорили гибель старого режима.

Италия 23 мая 1915 года объявила войну Австро-Венгрии, но не Германии; с последней она осталась в торговых

отношениях, так как нуждалась в подвижном составе для железных дорог, и в угле, которые поставляла ей Германия.

Только через 15 месяцев, под жестоким давлением Антанты, в надежде на скорый конец войны (момент выступления

Румынии) и дабы получить право на участие в контрибуции, которую будет платить Германия, Италия вступила в

борьбу с Германией и на экономическом фронте, объявив последней войну. Таким образом, и во времени и в

пространстве экономическая борьба может не совпадать с вооруженной борьбой.

Надо помнить, однако, что не всегда в нашей власти будет уклониться от действий на экономическом фронте; на удары противника придется отвечать соответственными мероприятиями. Экономическое оружие приобретает

особенное значение, если война складывается на измор. К нему всегда особенно охотно обращаются капиталистически

сильные англо-саксонские государства. В будущем войны, невидимому, будут сопровождаться такими же ужасными

экономическими схватками, как борьба Наполеона I с Англией (континентальная система), или война Севера и Юга

Соединенных Штатов (голодное удушье Юга), или же последняя мировая война. Чем слабее государство в