2:36 по Аляске

Он поднялся. В копчик вдруг уперлось что-то твердое и холодное, и, опустив глаза, я не увидела больше мягких цветов – они исчезли. Вся опушка вновь покрылась снегом.

– Однажды Крис отделил меня в самостоятельную личность. Готовый на что угодно, лишь бы не признавать, что он – гораздо хуже, чем сам хочет о себе думать. Впервые я прозрел, когда ему еще не было и двадцати… Он рассказывал тебе о том, что служил в армии США?

– Нет, – сипло проронила я. Утерянное самообладание никак не хотело возвращаться. – Он говорил, что работал в полиции…

– Верно, – кивнул Другой. – Армия была до этого. Она стала началом всему. Там он впервые познал первозданную ярость, понял, каково это – держать в руках оружие и целиться в живых людей. Проходи в тот момент где-нибудь в мире полномасштабная война, он бы не раздумывая окунулся в нее с головой! Впервые он убил человека на втором месяце службы в полиции. То был обдолбанный грабитель, взявший в заложницы пятнадцатилетнюю школьницу, но какая разница? Ты не представляешь, как Крису понравилось это – адреналин, превосходство, сила! Согласись, это совсем не то, что ты хотел бы узнать о самом себе. Не каждый готов принять свою алчность и кровожадность с распростертыми объятиями.

– Хочешь сказать, – выдохнула я, поднимаясь следом за Другим. – В душе Крис жестокий человек? Но не хочет этого признавать и…

– И выдумал то, что оправдало бы всю его тягу к зверствам. – Он подмигнул мне. – Ага. Выдумал того, кто взял бы вину за эти желания на себя. Браво, малышка! Так появился я.

– Как давно?

– В Прайде, – ответил Другой, и даже его губы сжались при упоминании этого места вслух. – Настоящую ярость Крис познал лишь благодаря им. Они ведь мучили его, убивали, чтобы увидеть, как оно протекает – его бессмертие… Будто болезнь, которой они мечтали заразить и других. Полная изоляция. Разные способы умертвить непокорное тело – скальпель, топор, огонь, ток, отрава… И откуда у Сары столько фантазии? – рассмеялся Другой, сминая в пальцах одну из ромашек, что вытащил прямо из снежного сугроба. – Крис злился. Так сильно! Какие только страдания он не придумал для них в промежутках между смертями… Садист. Крису было тошно от этого. Он хотел перебить всех до единого, кого хоть мельком увидел в этом гребаном Прайде. Он пообещал себе выпотрошить каждого, когда выберется оттуда… И не вынес того, с какой силой этого жаждал. Укрываясь здесь от боли, при помощи Шона он визуализировал свою ненависть, похоть, безжалостность, неуемную энергию. Так появился я – отдельная сущность, которой он, сам того не ведая, отдал не только самые худшие черты своего характера, но и часть воспоминаний. А ведь память – это своеволие… Без памяти я так и остался бы пустым сгустком ненависти в его душе.

– То есть он не помнит? – уточнила я, задыхаясь. – Что именно?

– То, что сотворил себе вторую личность, дабы не испытывать угрызений совести. Признав, что я – всего лишь средоточие его затаенных пороков, ему бы пришлось признать и то, что он такой на самом деле. – Другой посмотрел на меня в упор и криво улыбнулся. – Крис Роуз – не просто благочестивый и отважный полицейский. Он убийца, который стыдится того, на что готов пойти, лишь бы выжить, и что такое выживание ему приятно. Это же глупо, Джейми! Мы две стороны одной медали. Уравновешивай мы друг друга, Крис не был бы плохим парнем. Он был бы просто… обычным, понимаешь? Со своими недостатками и демонами. Но Крису этого мало. Он хочет быть чертовым святошей! И это его сломало.

Меня затошнило, и я со свистом втянула в себя воздух. Другой подошел непростительно близко и большим пальцем стер с моей щеки тающий снег.

– «Думали мы, что на самом дне, – прошептал он мне в губы с грустью, и я, как никогда, прониклась этим афоризмом. – Но тут нам снизу постучали».

Он обхватил шероховатыми ладонями мое лицо и заставил запрокинуть голову. Избитая внутри откровениями о Крисе, я смогла лишь взирать на него снизу вверх, пока вдалеке завывали волки. Хищники за лесом и хищник прямо передо мной. Как много их собралось вокруг!

– Ты обещал рассказать мне секрет, – прошептала я обветрившимися губами, с трудом сконцентрировавшись. – Как ты выбрался из сознания Криса в прошлый раз? Как нам выбраться из снов Шона теперь?

– Мой секрет в том, что никакого секрета нет, – ответил он. – Я вырвался лишь потому, что Крис сам этого хотел. Он злился. Злился на Себастьяна за то, что тот был готов предать его из страха; на Оливия, что чуть не убил его, и даже на тебя за то, что ты пробудила в нем чувства, которые были ему не нужны. Я проснулся, потому что замки на той двери открылись сами, и в этом не было никакой моей заслуги. Просто так случилось.

Я затрясла головой и отпихнула его от себя. Вышел лишь несильный толчок, и на дюйм не сдвинувший его с места. Другой был слишком высоким и мускулистым, чтобы я могла тягаться с ним, но это не помешало мне ударить его снова.