2:36 по Аляске

– Тогда зачем ты привел меня сюда?! – вскричала я в отчаянии. – Только тратишь мое время! Эти россказни про Криса… Я ведь почти поверила тебе!

Другой приблизился вновь, а я попятилась. Он надвигался, и в конце концов между нами не осталось свободного пространства. Сзади выросло широкое дерево, которого – готова поспорить! – еще секунду назад там не было. Я вжалась в него спиной. Менять этот мир у Другого получалось даже легче, чем у Себастьяна. Долгие месяцы одиночества и тренировок.

– Я не шутил, когда говорил, что люблю тебя, – сказал он, целуя мои руки от костяшек до кончиков пальцев, когда я попыталась отбиться от него. – Кое- какие чувства неотделимы ни от меня, ни от другого Криса. Они как нити, напоминающие о том, что, как бы каждый из нас ни старался, мы по-прежнему части единого целого… Мы испытываем одно и то же, просто по-разному.

В огромном лесу впервые стало душно.

– Я люблю тебя, именно поэтому я рассказал тебе все это. Ты должна помочь Крису. Я позволю тебе уйти вместе с ним, а меня оставить здесь. Уж не это ли есть любовь на самом деле? Посмотри, на что я готов ради тебя! Посмотри, на что ты способна, ловец.

– Не зови меня так, – сглотнула я, пытаясь выдернуть свои руки обратно. – Ты пугаешь меня.

– Чем?

– Тем, что говоришь так, будто я похожа на Сару. Я никого не заставляю себя любить!

– Ты меняешь ход вещей. Это другое…

– Да не хочу я ничего менять! И никаким ловцом я быть тоже не хочу!

– Птица не перестанет быть птицей, просто отказавшись летать, – засмеялся Другой, вырисовывая невидимые линии на моей шее под волосами, когда схватился за нее, удерживая. – Послушай. Тебе и не нужно знать, как выбраться из иллюзии Шона. Ты сделаешь все сама. Просто действуй. Так это работает с ловцами. Не отвергай себя, Джеремия. Только взгляни, что это отрицание сделало с Крисом… Оно раскололо его надвое, причинив еще большую боль. Теперь спасать его придется тебе, но ты не сможешь сделать этого, если сначала не спасешь себя.

– Спасать? – переспросила я. Слюна во рту стала вязкой, мешая сглотнуть. – Я не психиатр! А тут налицо клинический диагноз. Я-то как могу его спасти?

Другой ухмыльнулся и прижался к моему бедру пахом так, чтобы я ощутила его возбуждение. Даже сейчас он нашел для этого время.

– Заставь его принять меня обратно. Он не сможет защитить тебя до тех пор, пока не будет един в своих стремлениях. Вот твоя задача после того, как вы выберетесь.

– Если, – невольно поправила я Другого. – Если мы выберемся.

– Я – все худшее, что есть в Крисе Роузе, – напомнил Другой. – И уж если это «худшее» верит в тебя, то, может, и тебе стоит в себя поверить?

Он разжал пальцы, позволяя моим выскользнуть из его ладоней как по маслу. Послышался хруст ледяной земли и сушеных листьев, а затем Аляска утонула в мелодичной симфонии.

– Флейта, – узнала я мелодию, текущую словно отовсюду и ниоткуда разом.

Треск снега усилился, доносясь со стороны хижины, и я увидела Криса, вышедшего к нам с неизменно угрюмым и сосредоточенным выражением на лице. Он вытряхивал из волос снег, осыпавшийся с верхушек деревьев.

– Надеюсь, вы закончили. Необязательно было уходить так далеко, чтобы пошептаться, – проворчал он ревниво. – Кажется, нас зовут.

– Да, неугомонная Элис… Ты уже разбудила ее, так? – обратился ко мне Другой.

Я вяло кивнула, не в силах оторваться от Криса. Он не выглядел обделенным или обиженным, но, очевидно, все равно был недоволен моим уединением с Другим. Осознавать это было странно: я – чья-то слабость, ради которой кто-то приносит свои чувства в жертву.

Я подошла к Крису и взяла его за руку. Музыка в ушах зазвучала громче и стремительнее, напоминая вступление вальса.

– Ты… – начал Крис, но я помешала ему, приложившись губами к его губам. Поцелуй был таким глубоким и теплым, что даже и не скажешь, что в реальности мы сейчас просто бездыханные тела.

– Все в порядке. Идем. Похоже, Флейта и Себастьян что-то нашли.

Втроем мы забрались в пустой пикап на окраине леса, который словно дожидался нас, уже заведенный. За руль взгромоздился Роуз, а рядом с ним – я. Другой предпочел развалиться на задних сиденьях, вперив красные кеды, обутые не по погоде, в оконное стекло.

Мы ехали на звучание симфонии, которая вела Криса сама по себе, как золотая нить по лабиринту Минотавра. Я уже не помнила ни этого шоссе, ни этих домиков и магазинов вдоль его обочины. Зато я запомнила синий дом с гравированным почтовым ящиком.

– Это здесь, – сказала я, ткнув на дом Кали пальцем.

Крис покачал головой и проехал мимо.

– Нам не сюда, – ответил он на мой возмущенный возглас. – Музыка показывает другое место. Кажется, это… Кафе? Да, точно, кафе.

Музыка флейты нарастала по мере того, как мы сворачивали на очередной развилке. Иногда нам навстречу мчались призрачные машины, а где-то сбоку даже мелькнула круглосуточная забегаловка, полная людей. Сон оказался более продуманным и детальным, чем я думала. Почти живой город, где каждый занят своим делом. Сверху него нависали снежные горы. Иногда я почти забывалась, любуясь ими, но меня быстро отрезвляло похрапывание Другого.