200 лет С.-Петербурга. Исторический очерк

Картина разрушенія была такъ необычайна и ужасна, что поразила воображеніе современниковъ. Нкоторые сходили съ ума отъ горя и ужаса. Въ запискахъ очевидцевъ сохранились подробнйшія черты событія, надолго оставшагося въ памяти петербургскихъ жителей. "Зимній дворецъ, говоритъ одинъ современникъ, какъ скала стоялъ среди бурнаго моря, выдерживая со всхъ сторонъ натискъ волнъ, съ ревомъ разбивавшихся о крпкія его стны и орошавшихъ ихъ брызгами почти до верхняго этажа. Мосты были сорваны и разнесены на части; два тяжелые плашкоута сли на гранитный парапетъ противъ Лтняго сада. На площади противъ дворца – другая картина: подъ небомъ почти чернымъ, темная вода вертлась какъ въ огромномъ водоворот; по воздуху, высоко и быстро крутясь, носились широкіе листы желза, сорванные съ крыши новаго строенія Главнаго штаба; буря играла ими какъ пухомъ; два длинные деревянные тротуара, поперекъ между заборовъ недоконченнаго зданія, сдлали плотину, на которую волны упирали съ ревомъ, и достигнувъ высоты ея, полились въ Малую Милліонную {Малой Милліонной называлась часть Большой Морской, отъ арки Главнаго штаба до Невскаго проспекта.}; въ Большую Милліонную, черезъ узкій переулокъ, выходящій на Неву, вдвинуло водою огромную барку, перегородившую улицу. Люди, застигнутые водою, лзли въ окна, на фонари, цплялись за карнизы и балконы домовъ, прятались на вершинахъ деревъ, посаженныхъ вокругъ бульвара, садились на имперіалы каретъ".

Громадныя опустошенія произведены были на товарной бирж на Васильевскомъ остров. Тамъ вода смыла до 300 тысячъ пудовъ сахару, столько же пудовъ соли, унесла вина въ бочкахъ и ящикахъ на полмилліона рублей, муки и другихъ товаровъ на многіе милліоны. Посл наводненія толпы народа долго хозяйничали на бирж, собирая ведрами образовавшуюся отъ размокшаго сахара патоку.

Грозная картина наводненія изображена Пушкинымъ въ его поэм "Мдный Всадникъ":

Рдетъ мгла ненастной ночи,
И блдный день ужъ настаетъ.
Ужасный день! Нева всю ночь
Рвалася къ морю противъ бури,
Не одолвъ ихъ буйной дури…
И спорить стало ей не въ мочь.
По утру надъ ея брегами
Тснился кучами народъ,
Любуясь брызгами, горами
И пной разъяренныхъ водъ.
Но силой втра отъ залива
Перегражденная Нева
Обратно шла гнвна, бурлива,
И затопляла острова.
Погода пуще свирпла;
Нева вздувалась и ревла,
Котломъ клокоча и клубясь, —
И вдругъ, какъ зврь остервенясь,
На городъ кинулась. Предъ нею
Все побжало, все вокругъ
Вдругъ опустло… Воды вдругъ
Втекли въ подземные подвалы;
Къ ршеткамъ хлынули каналы —
И всплылъ Петрополь, какъ Тритонъ,
По поясъ въ воды погруженъ.
Осада! приступъ! Злыя волны
Какъ воры, лзутъ въ окна; чолны
Съ разбга стекла бьютъ кормой;
Садки подъ мокрой пеленой,
Обломки хижинъ, бревна, кровли,
Товаръ запасливой торговли,
Пожитки блдной нищеты,
Грозой снесенные мосты,
Гробы съ размытаго кладбища —
Плывутъ по улицамъ.
Народъ Зритъ Божій гнвъ и казни ждетъ.
Увы! все гибнетъ: кровъ и пища.
Гд будетъ взять?
Въ тотъ грозный годъ
Покойный царь еще Россіей
Со славой правилъ. На балконъ
Печаленъ, смутенъ вышелъ онъ
И молвилъ: "съ Божіей стихіей
Царямъ не совладть". Онъ слъ,
И въ дум скорбными очами
На злое бдствіе глядлъ.
Стояли стогны озерами,
И въ нихъ широкими рками
Вливались улицы. Дворецъ
Казался островомъ печальнымъ.
Царь молвилъ – изъ конца въ конецъ,
По ближнимъ улицамъ и дальнимъ,
Въ опасный путь средь бурныхъ водъ
Его пустились генералы —
Спасать и страхомъ обуялый,
И дома тонущій народъ.