2000 метров над уровнем моря[= Аданешь]

— Это он взял на себя роль бригадира сторожей, — сказала Аданешь. — По крайней мере, теперь можно не беспокоиться — катер будет в целости и сохранности.

Я потянулся за кофром с моей «корреспондентской» аппаратурой. Аданешь удивленно посмотрела на меня.

— Ты что, и здесь собираешься журналиста из себя разыгрывать?

— Пригодится, — буркнул я.

— Ну, пошли, журналист. — Переложив что-то из своей сумки в рюкзак, Аданешь накинула его на плечо.

Часы показывали около шести пополудни, и солнце уже жарило не так беспощадно. Мы заглянули в обветшалую хижину с прогнившей соломенной крышей и ржавым флюгером. Под потолком висели связки сушеной рыбы, источая такой немыслимый запах, что в желудке начинались спазмы. Посреди хижины на земляном полу горел костер, над которым висел старый, почерневший от копоти котелок. Пожилая женщина в красных одеждах, стоя на коленях, что-то помешивала длинной палкой. В углу неподвижно, уставившись в окно, сидел старик и курил длинную трубку.

— Ты уверена, что нам сюда? — спросил я шепотом.

— Да, Гебре-Мариам же сказал про флюгер. А этот старик поможет нам найти дом Мехрета.

Аданешь поздоровалась и о чем-то спросила хозяев, упомянув имя адмирала. Женщина смерила нас недобрым взглядом и, поморщившись, отвернулась, продолжая мешать бурду в котелке, а старик вынул изо рта трубку, улыбнулся, обнажив крупные желтые зубы, и забормотал что-то сиплым голосом, указывая рукой в сторону.

— Повезло, — сказала Аданешь. — Дом Мехрета совсем рядом.

Она вновь о чем-то спросила, теперь уже обращаясь напрямую к старику.

— У-у! — протянул тот. — Арбатей.

— Он говорит, что дом охраняют четыре человека. Что будем делать?

— Нам нужно оружие, — сказал я, хотя это и так было ясно, как божий день.

— У меня есть пистолет и две гранаты.

— Откуда? — Я удивленно уставился на нее, хотя уже начал догадываться, в чем тут дело.

— Гебре-Мариам дал.

— Ну да, конечно. Рюкзачок. «На всякий случай». — Я кивнул на висевший у нее на плече рюкзак. — Давай-ка выйдем отсюда, здесь дышать невозможно.

Аданешь кивнула и направилась к выходу.

— Почему ты мне сразу не сказала? — спросил я, когда мы покинули хижину.

— Саша, — укоризненно покачала головой Аданешь, — ну, почему ты такой подозрительный? Ты же сам прекрасно видел, как Гебре-Мариам передал мне рюкзак, и, я уверена, сразу же догадался о его содержимом. Зачем ты теперь начинаешь?..

— Да ничего я не начинаю! Просто хочу, чтобы между нами не было секретов.

— Вообще никаких?

— Да, вообще.

— Но так не бывает! — пожала плечами Аданешь.

— Ладно, — махнул я рукой. — Проехали. Ты говоришь, что в доме четыре человека…

— И сам Мехрет.

— Хорошо. Всего — пять. — Я немного потоптался, меся и разглядывая, ставшую розовой в лучах заходящего солнца, пыль под ногами. — В общем, план такой: дожидаемся темноты, пробираемся в дом, укладываем всю охрану вместе с хозяином и забираем девочку.

— Это план? — Аданешь посмотрела на меня, как на придурка. — Ну, допустим, мы проберемся и даже обезвредим всю охрану, что сомнительно — он наверняка держит здоровенных амбалов. Но ты не забывай, что здесь на острове полно афарцев, которые за Мехрета глотку перегрызут. Это же не просто люди, они выросли в Данакильской пустыне, они как демоны, их даже убить невозможно. Почти…

— Что значит, почти?

— Ну… так говорят. Будто афарцы — неуязвимы. Хотя, на самом деле это полная чушь. Просто я боюсь, мы с тобой вдвоем пятерых не одолеем.

— А у нас есть выход?

— Нет, — помолчав, ответила Аданешь и закусила губу.

— Значит, будем полагаться на авось.

— Но, прежде чем лезть в пасть к дьяволу, хорошо бы иметь нормальный, четкий план, а не только твой русский «авось»!

— Аданешь, — спокойно сказал я, — а это и есть нормальный план. Мы ведь все равно ничего другого сейчас не придумаем. Ты согласна?

Она кивнула, глядя исподлобья куда-то в сторону.

— Ты… людей убивала? — осторожно спросил я.

— Да. Почему ты спрашиваешь?

— Потому, что именно это нам предстоит. Ты уверена, что…

— Можешь не сомневаться, капитан, — твердо произнесла Аданешь. — А сам-то ты в себе уверен?

Я промолчал, мне не хотелось вытаскивать на поверхность не самые приятные моменты своей биографии.

Тем временем мы подошли к большому особняку, обнесенному забором, почти таким же, как у Берхану, из толстых жердей. За оградой виднелась небольшая лужайка с садом, где прогуливались два здоровых мужика с автоматами наперевес. «Калашниковы», подметил я. Солнце уже зашло, начинало стремительно темнеть, как это обычно бывает в южных странах.

— Подождем здесь немного, — шепнул я, жестом указывая на пышный кустарник.