2013. Сборник рассказов

За окном по-прежнему шел дождь, внутри же все успело подсохнуть и успокоиться. Смятые бумажные носовые платки белели вокруг меня неопровержимыми, почти литературными источниками, их нужно было только правильно прочитать, и это оказалось совсем несложно:

Сначала я просто ревела, во все стороны сразу, всхлипывая и подвывая, не думая ни о чем совершенно, и это было настоящим освобождением: чем дольше сдерживаешься, тем слаще падать. Затем слезы стали пореже и побезвкуснее, сознание постепенно вернулось назад, привело с собой изголодавшиеся неуютные мысли. Например о том, что раньше одни лишь мои подтаявшие ресницы способны были вызвать у окружающих панику, желание сорваться и немедленно бежать к ближайшему цветочному киоску. А теперь – теперь нет другого способа увидеть себя со стороны, кроме как окончательно сойти с ума и отправиться в ванную комнату, подставить свое изъеденное солью лицо под гибельное излучение зеркала.

Впрочем, мысли хозяйничали во мне не очень долго. В какой-то момент они вдруг почтительно притихли, и тут без каких-либо предупреждений наступила пауза, необычная настолько, что я не сразу ее узнала. Не было никакой дурноты, не было каталепсии и оцепенения, не было холода ускользающих мгновений. Просто начали исчезать цвета, тумблерно отключаясь, один за другим, в строгой последовательности обнажившегося дрожащей радугой спектра. Фиолетовый, как и положено, держался дольше других, до последнего сохраняя для зрения одноименную подсветку наручных часов. Но вскоре и он начал тускнеть, закрашивая все вокруг непроницаемо, непродираемо черным, и я подумала, что так, наверное, и выглядит та самая последняя, самая генеральная репетиция.

И вот сейчас – начало шестого. Дождь за окном медленно и необратимо превращается в вечерний. Я знаю, что в пять тридцать зазвонит телефон. Источник моего знания несущественен, по-другому просто не бывает.

Но каждый может сделать только то, что может сделать.

Я встаю и выключаю телефон. Я встаю и меняю диск в проигрывателе. Я встаю и подхожу к окну.

Заплаканная девушка на фоне заплаканного городского пейзажа – главный приз за оригинальный сценарий, режиссуру и спецэффекты.

Все, что могло быть, уже было.

Все, что я сейчас подумаю, уже думали.

И все, что я услышу в эту самую секунду, я уже слышала: ксилофонное вступление клавишных, разбавленная пустота, негромкий, нарочито спокойный голос – голос моей давным-давно забросившей баскетбол тезки. Который спустя всего четыре строчки поставит мне – вслед за промокшим, истончившимся миром – диагноз:

"У тебя СПИД…"

Плато

День рождения удался. Все-таки юбилей. И пусть эту дату предпочитают не замечать, избегают ее, сторонятся – я никогда этого не понимал. Чем-то именно сорокалетие людям не угодило. Чего-то они боятся в этот день, чего-то опасаются. Может, воспринимают его как приговор или того хуже – диагноз, как календарно неотвратимое наказание, математически обоснованную необходимость, чуть ли не принуждение оглянуться на свою жизнь, подвести какие-то итоги. А вдруг их не окажется, этих итогов? Вдруг не на что будет оглядываться? Вдруг – о боже, да почти наверняка, наверняка! – скрупулезное исследование прожитых лет выставит тебя полнейшим ничтожеством? Думаю, в этом причина. В тридцать лет вроде бы рано еще подводить итоги, пусть и предварительные, в пятьдесят – уже поздно, необязательно. Чем еще объяснить этот мистический страх? Ах да, сороковины. Поминки на сороковой день после смерти. Сорок недель беременности. Наверняка что-то еще. Какой-нибудь потаенный, останавливающий кровь в артериях-венах смысл, запрятанный между цифрами 4 и 0. Если поскрести по сусекам начитанности, я уверен, найдется религия, в которой число 40 символизирует смерть. Но я не буду этого делать, я оставляю извечные страхи перед приближающимся закатом кому-нибудь другому, благо желающих – тьма. Сорок лет ничем не хуже, чем тридцать или пятьдесят, – все-таки круглая дата, юбилей. Повод собрать вокруг себя друзей, родственников, сослуживцев. Помимо всего прочего, бегать от своего юбилея кажется мне чересчур самонадеянным – кто его знает, будет ли, случится ли у тебя еще одна такая же круглая дата.