_2014_10_07_09_17_46_052

шло, а они не вернулись. Она знала, что такое дорога и гастроли

321

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

в знатных домах, но в этот раз потеряла самообладание. Такой за-

стал ее Том.

Она ходила из стороны в сторону и бормотала: «Что-то случи-

лось! Что-то случилось!» Том раскрыл руки и шагнул к ней, чтобы

остановить это хождение. Она повернулась и, так как он не оста-

вил ей места, уткнулась лбом в его шею.

— Я не могу больше бояться за него, — плакала она. — Я не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Я не хочу!.. Я не хочу!.. Я хочу, чтобы он был жив!

— Он жив и здоров, — тихо сказал Том, смыкая руки за ее спиной.

— Я уверен.

Прислонившись к нему, Виола затихла. Звуки ушли. Мысли за-

молчали. Вдруг она погрузилась во внутреннюю тишину и забыла

о времени. Так они стояли долго. Том замер и ждал. Наконец, Виола отстранилась, приоткрыв глаза, как в полудреме.

Была уже ночь, когда в дверь постучали. Это был Уилл. Оказа-

лось, труппу по распоряжению властей задержали для выяснения

благонадежности.

Том нравился Виоле, но она не позволяла себе задуматься о

большем. Ее ровесник, образованный путешественник и опыт-

ный моряк, он ни разу не помыслил усомниться в правоте ее

взглядов или осудить ее поступки. Дружить — это она умела.

И он вел себя, как друг.

Весна пришла знойной, как никогда. Чтобы хоть на время спря-

таться от жары, Том предложил Виоле уезжать верхом в Хэмстед —

живописное место с лесами, охотничьими угодьями, тихими зато-

нами, мелкими речками, прудами и холмистыми просторами.

Здесь, вдалеке от городского шума и сутолоки, она попадала

словно в родную стихию, где становилась, как всё вокруг, изящ-

ным и сильным созданием природы, живым и близким. Том любо-

вался ею, стараясь продлить наслаждение от такого общения, зыбкость которого он не хотел нарушить. Желая удержать, он бо-

ялся спугнуть.

На одной из прогулок Том сказал, что через месяц отплывает

в Венецию.

— А ты? — вдруг спросил он. — Что будешь делать ты?

— Я? Что и всегда.

322

ЧАСТЬ II. ГЛАВА XI

— Разве ничего не изменилось? По-моему, после нашей встречи

мир стал другим.

— Стал. Но я не могу ничего изменить. Мне кажется, что я все

отдала брату.

— Вряд ли все.

Сказав это, Том поднялся с травы, они сидели у подножия песча-

ного холма, поросшего ивами и ветлами, и пошел к воде. Виола смот-

рела, как он разулся, вошел в воду по колено, вернулся на несколько

шагов и прошел, загребая воду босыми ступнями, вдоль берега.

— Родная стихия, — улыбнулся он.

— Моя родная стихия — чернила, Том. Я из них родилась, как из

пены морской. Знаешь, что бывает, если смешать воду и чернила?

— Знаю! — он, смеясь, с размаху стремительно провел ладонью

по воде, направив брызги в ее сторону. — Знаю!

Виола отпрянула назад.

— Но тогда скажи мне, фантазерка, — выходя из воды и направ-

ляясь к ней, спросил Том. — Скажи мне, чем живет земля? Чем мы

утоляем жажду? Чем нас крестят? — он подошел совсем близко

и осторожно окатил ее голову водой, донесенной в ладонях. — Разве

чернилами?

Она зажмурилась и почувствовала его ладони у себя на плечах.

Том мягко потянул ее к себе, сделав шаг назад. Он вел ее в воду.

Никакая иная стихия не смыла бы с них все, что еще последними

бесплодными усилиями отчуждало их друг от друга.

Недаром имя, данное мне, значит

«Желание». Желанием томим,

Молю тебя: возьми меня в придачу

Ко всем другим желаниям твоим.

…………………………………………

Недобрым «нет» не причиняй мне боли.

Желанья все в твоей сольются воле*.

Звуки остались. Слова пропали. Они растворились в ветвях, в каплях воды на коже Тома, в их телах, словно освобожденных от

* Шекспир У. Сонет 135 (пер. С. Маршака).

323

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

пут. В ее горле рождались звуки — не слова. Это был голос жен-

щины прежде всех слов.

Твоя душа противится свиданьям.

Но ты скажи ей, как меня зовут.

Меня прозвали «волей» иль «желаньем»

А воле есть в любой душе приют.

………………………………………….

Ты полюби сперва мое прозванье,

Тогда меня полюбишь. Я — желанье!*.

Неподвластное ей ее тело стало таким же гибким и свобод-

ным, точно ивовые ветви, стелющиеся по воде. И над ними

плыло безмолвие. Во всем была эта бессловесность. Одна на

всех.

Том вышел из воды, держа Виолу на руках, и осторожно опустил

ее на плащ.

— Какое. Счастье. Быть. Женщиной.

Они долго молча смотрели друг на друга.

— Ты покрыта пылью подмостков, — сказал спустя время Том. —

Я хочу, чтобы на тебе засверкали водяные брызги. Ты дышишь

книгами, а создана для солнца.

Виола молчала, будто глядя внутрь себя.

— Опять ты улетаешь куда-то. Возвращайся.

— Я не могу найти ответ.

— Посмотри на меня. Ответ здесь. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы

ты всегда была со мной. Всегда. Понимаешь?