_2014_10_07_09_17_46_052

Видишь золотой наряд?

Пятнышки на нем горят:

То рубины, цвет царицы, —

В них весь аромат хранится.

Для буквиц мне запас росинок нужен —

Вдеть каждой в ушки из жемчужин.

Прощай, дух-увалень! Лечу вперед.

Сюда ж царица с эльфами придет.

Сью особенно любила эту его песенку, которую он то напевал, то просто рассказывал. Всякий раз, доходя до «ушек» и «серег из

194

ЧАСТЬ II. ГЛАВА VI

жемчужин», он поворачивал ее головку и мягко пощипывал паль-

цами мочки ее ушек или щекотал их носом. Дочка была счастлива.

В пестрых пятнах медяницы

И колючие ежи,

Прочь, подальше от царицы,

Змеи, черви и ужи!

Вы не смейте делать худо,

Долгоножки-пауки!

Все улитки, прочь отсюда!

Сгиньте, черные жуки!

Сладкогласный соловей,

С нашей песней песню слей!

Козни, чары вражьих ков,

Не смущайте светлых снов.

Спи, царица, отдыхай.

Доброй ночи, баю, бай!*.

Они какое-то время сидели молча. Наконец Сью уснула.

— Как прошел день? — спросил Уилл.

— Как всегда, — сказала Виола.

— Я должен поговорить с тобой.

— Боже мой, наконец-то!

— Я сейчас вернусь.

Уилл понес Сью в дом, а Виола в нетерпении ходила из стороны

в сторону, доведенная долгим ожиданием до состояния крайнего бес-

покойства. Месяц она не находила себе покоя. Началось с того, что

в самом начале июля Уилл пришел домой в странном возбуждении.

Крепко выпил — решили все. Но он был трезв, только очень взвол-

нован и непонятно чему радовался все последующие дни, привлекая

к себе всеобщее внимание необъяснимыми чудачествами. И все это

сопровождалось то громким, то беззвучным смехом по всякому по-

воду, а чаще без него. Виоле он сказал, что с ним произошло чудо, и, как только обстоятельства позволят, он обязательно все ей расска-

* Шекспир У. Сон в летнюю ночь (пер. Т. Щепкиной-Куперник).

195

СЕРЕБРЯНЫЙ МЕРИДИАН

жет. Она заподозрила, что Уилл в очередной раз влюбился. Он бы-

стро вспыхивал и увлекался, что крайне раздражало Энн. Но его

грешки и шалости протекали, словно детская хворь — быстро

и пылко, и без последствий. Чтобы он ни творил за порогом, Виола

всегда была на его стороне. Она знала, как он ценил жену и обожал

детей. И еще она понимала, что разница в возрасте теперь стала тем

камнем преткновения, о который сама Энн и споткнулась. Ему шел

двадцать второй, ей — тридцатый год.

Наконец Уильям вышел из дома. В руках у него были кувшин

и две кружки.

— Не помешает, — сказал он, наполняя их. — Тем более, сейчас.

— Вино? Случилось что-то важное?

— Мало сказать «важное». Чудеса витают над нами. Неужели ты

не чувствуешь?

— Чувствую. И еще чувствую, что еще полминуты, и я сойду с ума.

Говори же.

— Меня берут в труппу «Слуг Ее Величества королевы».

Три года назад лорд-камергер и распорядитель королевских уве-

селений заново собрали некогда существовавшую труппу актеров, специально отобранных для исполнения спектаклей при королев-

ском дворе. Как и всем королевским слугам, им пожаловали лив-

реи камердинеров и платили жалование. Из разных трупп были

отобраны двенадцать актеров, которые слыли самыми выдающи-

мися мастерами своего незаурядного дела, и в их числе «быстрый, искусный, изящный» Роберт Уилсон и «удивительный, великолеп-

ный и милейший» Ричард Тарлтон. У них было море почитателей.

Эти двое могли так развеселить публику, что смехом чуть ли не

сводили ее с ума. Великий Ричард Тарлтон по праву олицетворял

маску комедии и был признан королем юмора, смеха и сцены. Ко-

медиантство он ставил во главу театрального действа.

Эта блистательная труппа летом 1587 года остановилась с га-

стролями в Стратфорде, и Уильям не мог обойти двор гильдии, в котором актеры, живущие в ближайшей таверне, развернули

сцену и давали представления едва ли не каждый день после

Пасхи. В репертуаре была пьеса самого Тарлтона «Семь смертных

грехов», а также «Беспокойное царствование короля Иоанна»,

«Знаменитые победы Генриха V», «Король Лейр» и «Правдивая

трагедия Ричарда III».

196

ЧАСТЬ II. ГЛАВА VI

Уилл, наблюдая, сравнивал их игру с тем, в чем сам недавно при-

нимал участие — в представлениях «Слуг лорда Стрейнджа». Они

тоже бывали с гастролями в столице и при многих знатных дво-

рах, но манера их игры не утратила площадного налета, схожего

с манерой ярмарочных зрелищ. Здесь же многое было иначе, но

что именно, он поначалу не мог себе объяснить. Это было зре-

лище иного рода. Казалось, в знакомых пьесах в их изложении

происходило гораздо больше событий. Публика, проникаясь про-

исходящим, мгновенно забывала, что это игра, вымысел, сказка.