2039

Теперь он, Ивашенко, хоть и в отставке, уже по своему выбору должен брать на себя руководство и решение очень сложных и не до конца понятных проблем. Не думаю, что ему это хотелось, придется решать и кучу неприятных хозяйственных вопросов, но человек долга и чести помимо присяги понимает и свою ответственность за вверенных его власти людей.

И, конечно, хотел бы прекратить беспорядки быстро и решительно. С минимальными потерями. И, похоже, принял наихудшее для нас решение. То есть ликвидировать источник возмущения в обществе. И тогда, дескать, все снова будет хорошо.

– Типичное рассуждение военного, – сказал Уткин, когда я поделился с ним вариантами развития событий. – Смотрит аж на два хода вперед. А что на третьем упадет в яму…

– Может и не упасть, – сказал я трезво. – На их стороне ощущение правды.

– Шеф?

– Ощущение, – повторил я, – это тоже важно. Если человеку кажется, что он на правой стороне, он сильнее. И сражается яростнее. Так что на той стороне не только полные придурки, как нам хочется думать. Даже в наше рыночное время за идею бьются злее, чем за деньги.

Он поморщился.

– Да, парочка нобелевских лауреатов тоже в их рядах. Заблудшие души. Или слишком испуганные непонятным грядущим, что не когда-то, а уже вот-вот, через год-два изменит все… и не все, а все-все!

Я коротко взглянул ему в глаза.

– А ты сам? Уверен, что в сингулярности не пропадем?

Он тяжело вздохнул.

– До конца, конечно, не уверен. Даже слова какие… уверен – не уверен. От веры отталкиваемся, не от расчетов. Верим, что в сингулярности будет лучше, чем вчера, но пока не представляем, что же там. А это поганенько как-то… Мы же ученые! А тут приходится просто верить. Как будто и мы простейшие…

– Основа у нас с простейшими одна, – согласился я. – Хотя, конечно, мы ушли от питекантропов дальше. В общем, будем работать, как работали. Я бы сказал, что надо еще шибче, но шибче невозможно, вижу, мы пока еще не сингуляры. Если какие затруднения…

Он прервал:

– Шеф, вы наши затруднения видите раньше, чем натыкаемся мы!..

Дверь за ним неслышно закрылась, я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. В голове как молоточек стучит угнетающая психику мысль, что и без неолудов можем не успеть. Из-за возникающих фундаментальных трудностей на пути хай-тека и всяких там черных лебедей, которых ни один футуролог не предусмотрит.

Даже я не в состоянии, только чувствую всеми фибрами своей трусливейшей души грозное приближение, но не могу сказать, с какой стороны ударит по голове большой сучковатой дубиной.

Если прогресс заметно замедлится, даже нынешнее продление жизни не спасет от случайной гибели в ДТП, удара молнии, падения чемодана с пролетающего самолета или гибели в эпицентре разбушевавшейся стихии. Вон в прошлый внезапный ливень только в Москве погибло восемьдесят человек, а неожиданное землетрясение в Чехове убило сто сорок ничего не подозревающих людей и просто граждан.

Стихия бушует, хотя так пугающее всех потепление почти не сказалось на темпах роста человеческой мощи. Мировая температура повысилась всего на пару градусов, но этого хватило, чтобы затопить примерно два-три процента прибрежных земель. Для планеты пустяк, но человечество всегда селилось по берегам рек, морей и океанов, потому потеря даже процента земли нанесла тяжелый удар не только любителям полежать на пляжах, но оказались затопленными многие курортные, да и не только курортные города.

К тому же это пустяковое повышение температуры вызвало засуху в Африке и на Арабском Востоке. Правительства Италии, Испании и Греции отдали войскам приказ стрелять в массы нелегальных мигрантов, толпами штурмующих заградительные стены на границах.

России вроде бы повезло, территория для земледелия продвинулась дальше к северу, в южной и даже средней полосе прижились финиковые пальмы, инжир и апельсины, однако на Севере все ускоряющимися темпами тает вечная мерзлота, а это не только выброс в атмосферу метана, но и целые города, построенные на сваях в прежде прочном грунте из смерзшейся воды и земли, начали уходить в это бескрайнее болото.

Так что и для России минусы перевесили плюсы, если брать страну в целом.

Однако и это не катастрофа, с точки зрения луддитов. Потепление сменится похолоданием, как твердят ученые, это повторяется уже миллионы и миллионы лет.

А так, если по уму, природных ресурсов хватило бы на сто миллиардов человек, но когда это мы, гордые люди, жили по уму? Оскорбительно даже, будто немцы какие-то. И вообще любой прогресс это страсть человека жить не по средствам.

Живем гордо и от всяких там меркантильных расчетов независимо. Потому в мире уже начались войны за доступ к пресной воде, к нефти и даже к плодородным землям. Вообще-то технологии позволяют любой неплодородной давать по три урожая в год, но прежде над нею потрудиться надо, а в этом преуспели разве что протестанты, жалкая горсточка последователей Мартина Лютера.