2039

Да и Восточная Сибирь пошлет своих неолудов на штурм последнего оплота сумасшедших ученых, задумавших создать черную дыру, которая засосет в себя и погубит всю планету.

Часть уже неспешно двигается в направлении Запада на вместительных автобусах. У многих я заметил огнестрельное оружие, а у некоторых автоматы и пулеметы, явно украденные при дезертирстве из воинских частей.

Уткин принес и расстелил у меня на столе распечатанный по старинке лист плотной бумаги.

– Шеф, вот кривая роста столкновений по Москве. Как видите…

– Вижу, – ответил я невесело. – Будьте готовы, скоро доберутся и до нашего соломенного домика нифнуфнафов.

Он сказал с надеждой:

– А войска?

– Их будут держать до последнего, – ответил я. – Да и кроме того…

– Шеф?

– В армии тоже брожения, – напомнил я. – Воинские части Дальнего Востока почти сразу перешли на сторону неолудов, забыли?.. Москва продержится дольше, но, боюсь, тоже не устоит.

Он вскрикнул отчаянным голосом:

– Шеф! Скажите, что это у вас такой особый юмор! Футурологический!

Я взглядом указал на кривую графика.

– Сам продолжи.

– А нет ничего, чтобы… ну, сломать эту кривую?

– Нет, – ответил я. – Без шуток. Нет. Оружия Камнеломов натаскал, запремся и будем отстреливаться. Если выбьют двери, можно стрелять на поражение, закон на нашей стороне.

– Ох, – сказал он, – стрелять в людей?

– В живую силу противника, – напомнил я твердым голосом, хотя внутри что-то жалко пискнуло. – Вы за красных аль за белых?..

Он развел руками.

– Я за питомники для бродячих собак. Тем и так горько брошенными, а теперь о них вообще кто вспомнит?

Он ушел, я еще раз взглянул на график, больше из вежливости, затем лист бумаги вообще исчез из поля моего зрения, спасибо, Сюзанна. Ты знаешь, отслеживаю каждый нюанс событий, что ведут к концу человечества, каким его знаем…

А ситуация в Москве все тревожнее. До этого все акты насилия в конце концов успешно гасились. Некоторые сразу, а массовые позже, участники бесчинств моментально и автоматически заносятся в полицейские картотеки, а затем поодиночке и без особого шума изымаются.

Но как только прибыли массы неолудов с Дальнего Востока, Восточной и Западной Сибири, Урала и Поволжья, стало ясно, как в осажденной Москве, так и самим неолудам, кто начинает побеждать в таком противостоянии.

Моя команда приуныла, до этого надеялись, что конфликт как-то рассосется, власти уладят, но, похоже, наверху все же решили, что остановить мгновение очень хорошо и для них самих, а в сингулярности неизвестно что случится с их высокими должностями и постами.

Как только несколько десятков автобусов с номерными знаками Урала и Поволжья прибыли в Москву, схватки уличных толп с полицией и Росгвардией стали чаще и ожесточеннее.

Власти объявили о чрезвычайном положении. Митинги и шествия запрещены, что вызвало только горький смех – раньше надо бы шевелиться, а теперь наступление на Москву идет по всему периметру. Города-спутники уже захвачены, на окраинах настоящие сражения, в Москве сторонников сингулярности достаточно много, хотя, конечно, с количеством разъяренных неолудов не сравнить.

– Надо бы доску с названием фирмы заменить, – сказал Уткин с запоздалым сожалением. – Написать что-то типа «Контора по заготовке рогов и копыт», никто бы и ухом не повел! Стали бы своими в доску.

Влатис посмотрел на него отсутствующим взглядом, явно в сети с кем-то спорит, с замедленностью в голосе согласился:

– Да, «Отдел кафедры прогнозирования» для неолудов вроде красной тряпки для стада быков.

Лавр сказал с надеждой:

– Может, не обратят внимания?

– А что, – поддержал его Карпов, – мы не делаем железо, как бы почти гуманитарии. Какой от нас вред?

– Да, – согласился Карпов ядовито, – всего лишь делаем программки, без которых это железо просто железки. Даже железячки. Мы просто овечки. Шеф?

– Мы у них тоже в списке, – подтвердил я неохотно. – Все, что удалось сделать, сделали.

– В смысле?

– Переползти в конец горизонта событий, – пояснил я. – Прикинулись неважной мишенью, чтобы эта черная дыра поглотила нас последними.

– Шеф!

Я напомнил строго:

– Не моя заслуга, а Макара Афанасьевича.

Еще пару недель, не прекращая работы, наблюдали, как неолуды методично захватывают окраинные районы Москвы, медленно и все увереннее сжимая кольцо.

Я все еще надеялся, что власти введут в город танки, как правильно поступили китайцы на Тяньаньмэне; это признали потом и сами оппозиционеры. Но Россия, вечно раздираемая противоречиями между Европой и Азией, слишком долго колебалась, и в воинских частях наконец-то началось то же самое брожение, чего я страшился до свинячьего писка.

От случаев дезертирства перешли к прямому неповиновению приказам, а само дезертирство стало массовым. Причем на этот раз убегают, даже не убегают, а просто уходят открыто с оружием в руках.

Участились случаи, когда солдаты угоняли бронетехнику, и хотя в основном штабные автомобили и автомобили пехоты, но замечены случаи, когда уводили даже бронетранспортеры.