2062 Исторические пророчества о будущем России

В общем эта теория представляется постороннему чем-то вроде веры в существование у человеческого рода чрезвычайно сложных прирожденных инстинктов, в силу которых он бессознательно, помимо своей воли, думает, фантазирует, творит образы, создает верования и обычаи и даже ошибается совершенно одинаково до малейших деталей везде и всюду совершенно подобно тому, как пчелы без всякого между собою соглашения везде и всюду собирают мед с одних и тех же цветов и строят совершенно одинаковые ячейки. Действительно, нечто подобное представляется нам, если мы посмотрим на человека и его житье-бытье с высоты птичьего полета. В общих чертах все люди и все народы чрезвычайно похожи друг на друга, где бы они ни жили. Все они едят и пьют, все размножаются, все строят себе жилища и т. д. Но если мы спустимся с высоты и приглядимся к человеческой жизни поближе, то нам бросается в глаза такое бесконечное разнообразие в нравах и привычках разных людей и народов, о котором может составить себе приблизительное понятие разве только тот, кто бывал в этнографических музеях и внимательно всматривался в собранные там коллекции или кто просматривал этнографический материал, собранный от всех народов земного шара, который в наше время измеряется многими тысячами томов и далеко еще не истощен. Да оно и не удивительно: даже и пчелы представляются все как одна только человеку, знакомому с ними по учебникам, но поговорите со специалистом пчеловодом, и он укажет вам тысячи мелких отличии не только между пчелами разных пород, но даже и между пчелами двух соседних ульев. Один из последователей рассматриваемой теории, сэр Джон Леббок, по-видимому, очень хорошо это понимает и даже сознается, что «для полного торжества его теории мешает некоторое затруднение, а именно, что среди каждой нации при совершенном единстве языка мы едва ли найдем двух таких людей, которые имели бы вполне одинаковые воззрения даже при всем их желании. «Здесь, — говорит он, — как нельзя более применимо изречение: quot hominum tot sententiae (сколько голов, столько умов). [Начало цивилизации. СПб., 1876]. Но он все таки настаивает на своем убеждении потому, что, по его мнению, «нет иного способа объяснить многочисленные совпадения в области верований».

Меня эта теория поразила прежде всего ее противоречием с основным законом природы, всем и каждому хорошо известным, по которому все живущее в своем естественном состоянии неудержимо стремится к бесконечному дроблению, к переходу от простого к сложному, от однообразия к многообразию. Так, например, вся жизнь на земле произошла из простой клеточки, но в течение геологических времен существа, происшедшие из этой клеточки, раздробились на два царства: животное и растительное. Каждое из царств раздробилось на отделы, отделы — на классы, классы — на порядки, порядки — на группы, группы — на семейства, семейства — на роды, роды — на виды, виды — на разновидности. Чем мельче такие подразделения, тем их больше: царств — два, в животном царстве отделов — семь, в отделе Arthropoda порядков — тридцать три, в семействе Carabidae (Жужжелицы) видов более восьми с половиной тысяч, а во всем классе насекомых по расчету американского энтомолога Рейли (Riley) никак не менее десяти миллионов видов.