2062 Исторические пророчества о будущем России

Кроме того, некоторые верования даже в их измененном виде, т. е. в приспособленном ко времени и цивилизации данного народа, оказываются также очень древними. Так, например, сербский обычай водить во время засухи Додолу был почти в таком же виде у древних германцев, а именно во время засухи они уже не топили девушку, как современные индейцы, а подобно сербам раздевали ее до гола и вели к ручью, где она должна была выкупаться. Это обстоятельство, довольно часто повторяющееся при исследовании международных веровании, еще более отодвигает в глубь веков время их распространения по земному шару

К той же самой мысли о глубокой древности международных веровании приводит изучение характера народов и их отношения к своим и чужим верованиям, обрядам и обычаям. А именно у всех народов мы наблюдаем по отношению к верованиям своих дедов и отцов глубокий консерватизм. Только благодаря этому консерватизму и дошли до нас те древнейшие доисторические верования, которые теперь изучает этнография. Тот же консерватизм заставляет людей относиться нетерпимо и даже враждебно к чужим верованиям. Поэтому глубоко заблуждается тот, кто легко смотрит на передачу народных верований от одного народа к другому, кто думает, что любое из них может передать первый попавшийся купец, как какую-нибудь песню или сказку. Если бы народ так легко принимал чуждые ему верования, то были бы непонятны такие исторические факты, как бесчисленные религиозные войны, которые велись с незапамятных времен, суровые гонения и бесчисленные мученичества за веру, преследования и казни, которым подвергались религиозные реформаторы и проповедники, средневековая инквизиция и самосжигание наших раскольников времен Царевны Софии, которые толпами в несколько тысяч умирали на кострах за «двуперстное знамение» и «двугубое аллилуя».

Из истории мы видим, что религиозные войны всегда велись с большим энтузиазмом и ожесточением, чем всякие другие: «Умрем за нашу веру» — это самый обыкновенный клик военного времени, тысячи раз побуждавший воинов на самые величайшие геройские подвиги.

Если религиозный фанатизм и нетерпимость были одинаково сильны везде и во все времена, то нечего и думать о распространении по всему земному шару путем заимствования одних и тех же верований.

Наконец, еще одно обстоятельство говорить за древность международных верований, это ожесточенная вражда между народами и глубокое недоверие их друг к другу. Они существовали с незапамятных времен и имели серьезное основание в хищнических наклонностях человека, который всегда был не прочь не только поживиться чужим добром, но даже забрать своего соседа в рабство или же полакомиться его мясом. Мы видим поэтому, что с самых отдаленных времен люди ведут между собою непрерывную братоубийственную борьбу, обливая земной шар никогда не прекращавшимися потоками крови. Отсюда очень естественно вытекало недоверие народов друг к другу и желание, оградить себя от вторжения неприятелей и всяких чужеземцев всевозможными мирами.

Одни скрывались в неприступных горах, где вырубали себе целые пещерные города на вершинах отвесных скал, другие выбирали местности, окруженные непроходимыми лесами и болотами или воздвигали замки и укрепления, третьи, как египтяне до времен Псаметиха, или жители острова Соваж (в Южном океане), убивали всякого мореплавателя, случайно пристававшего к их берегу, и т. д. Вот почему европейские путешественники, открывавшие впервые различные части земного шара, только в весьма редких исключительных случаях встречали ласковый прием у туземцев. Чаще всего им выходили на встречу толпы дикарей, вооруженные с ног до головы и приветствовали тучами стрел или притворялись дружественно настроенными, а потом нападали врасплох и изменнически истребляли целые отряды. В одной из таких стычек, как известно, погиб и знаменитый мореплаватель Джемс Кук. Поэтому мы нисколько не удивляемся, что даже и в наше время Стэнли не иначе решился пересечь центральную Африку, как с батальоном солдат и с пушками. Все это должно было, если не окончательно задержать, то сильно затормозить мирную передачу народных верований. А если, повторяем, они все-таки распространились, несмотря ни на какие препятствия и в очень широких размерах, то нам ничего более не остается, как назначить для этого как можно больше времени.

Таким образом, изучение международных верований мало-помалу уводит нас в глубочайшую старину, быть может, в каменный век. Но если при всем том мы безусловно верим в способность всего человечества к умственному прогрессу, то перед нами встанет неразрешимая задача, над которой, вероятно, не мало ученых ломало себе голову. Чем объяснить, что в самые отдаленные доисторические времена, когда все человечество, как принято думать, стояло на самой низкой ступени развития, могли существовать какие-то особенные условия, при которых ни народная вражда, ни религиозный консерватизм, ни многоязычие человечества, ни океаны не могли помешать каким-то неизвестным нам людям искрестить земной шар по всем направлениям и разнести свои верования?