2062 Исторические пророчества о будущем России

Если теперь мы продолжим ту схему, которую Га-аке дает для происхождения млекопитающих, предшественников человека, то должны будем нарисовать следующую картину.

В миоцене человекообразный обезьяны уже были в Европе, и, следовательно, около того же времени они расселились по Африке и Азии. В плиоцене в последнем кенозойском периоде появляется открытый Дюбуа Pithecantropus erectus, который Геккелем рассматривается как среднее между обезьяной и человеком (3). Следовательно, можно думать, что в конце миоценового или в начале плиоценового периодов зоологическая лаборатория природы на севере Старого Света из остатков человекообразных обезьян выработала следующую серию животных — «питекантропов».

Эта серия, также как и предыдущая, распространилась по земному шару, но не могла проникнуть ни в Америку, ни в Австралию, ни на Мадагаскар, а ограничилась расселением по той же территории, что и человекообразный обезьяны, т. е. по Азии и Африке. Так же, как и предыдущие серии животных, эти существа, выселяясь из Европы, оставили в ней часть своих сородичей и притом самую высокоразвитую, из которой в последний из ледниковых периодов выработался «борьбою за существование» и «естественным отбором» настоящий дилювиальный человек.

Есть большие основания думать, что этот Европейский питекантроп был Неандертальский человек, или, как его совершенно справедливо назвал Ляпуж, Pithecantropus neanderthalensis, близость которого к человеку и человекообразным обезьянам, по мнению ученых, выразится следующей схемой:

По мнению Ляпужа, у питекантропов, также как и у других животных, существовали областные разновидности, из которых Pithecantropus neanderthalensis представлял собою высшую, a Pithecantropus erectus — низшую.

Если последнего из них мы знаем слишком мало, потому что остатки его, найденные на Яве, очень скудны, то нельзя того же сказать о неандертальском питекантропе. Все кости этого существа известны теперь по скелетам из Спи, почти целым, и по различным частям черепа, найденным в большом числе местностей центральной, западной и южной Европы. Оно было мало ростом и коренасто, имело объемистую сравнительно с туловищем голову, массивное туловище, короткие конечности и ноги, значительно согнутые вперед в коленном суставе (6).

«Самые древние дилювиальные черепа, неандертальский и энгисский, по словам Ранке, принадлежали к длинноголовым. Их необычайно сильно выступающие надбровные дуги, покатый лоб и вообще поразительно низкая форма в связи с значительной длиною плохо гармонировали с какою бы то ни было из изученных тогда человеческих рас. Было заявлено, что из всех известных человеческих черепов это был наиболее животный, стоящий несравненно ниже черепа австралийцев и андаманцев» (7). Бурло говорит, что емкость этого черепа была средняя между емкостью человека и шимпанзе. Прогнатизм (косозубие) черепа выдающийся, и расположение нижней части лица такового, что оно напоминает морду животного (8). «Лоб низкий, узкий и покатый, лба почти нет. Подбородок либо совсем отсутствует, либо только слегка обозначен. Зубы отличаются крупными размерами. Сильное развитие верхней челюсти указывает, что нос был короток, широк и приплюснут». Описав таким образом неандертальскую расу, Габриель де Мортилье заключает, что «признаки этой расы совершенно отделяют ее от других человеческих рас и в некоторых отношениях приближают к человекообразным обезьянам. Это — примитивнейшая раса Европы. Некоторые из свойственных ей признаков воспроизводятся у современного человека по атавизму, но обыкновенно в ослабленном и неполном виде. Эти случаи атавизма встречаются в различные эпохи, даже в наши дни, в слабой степени повсюду» (9).

Конечно, из знакомства со скелетом неандертальского питекантропа нельзя узнать, было ли это существо покрыто шерстью, но есть некоторые другие данные, которые заставляют думать, что кожа его была голая.

Известно, что животные не все одинаково приспособлялись к холоду. У одних отрастали на теле волосы, шерсть или перья, а у других то же самое достигалось утолщением кожи, которая оставалась при этом почти без волос. И вот действительно, овца и бизон обладают густой и длинной шерстью, а слон и носорог очень толстой кожей и почти полным отсутствием волос. «У животных, родившихся безволосыми, — говорит Ранке, — Бонне находит ненормально толстую верхнюю кожицу; он напоминает при этом формулированный Лейдигом закон, по которому развитие волосяного покрова и толщина верхней кожицы находятся в обратном отношении между собой; волосы и кожа восполняют друг друга в целях защиты тела. Так, у толстокожих, покрытых толстым роговым панцирем волосы развиты весьма слабо. Наоборот, животные с густым мехом обладают нежной верхней кожицей» (10).